Клады и кладоискатели

И это не просто слова. Недаром, после того как в VI веке до нашей эры Бактрия вошла в состав империи, созданной царями Ирана из рода Ахе-менидов, она стала одной из важнейших персидских сатрапий: ее наместником назначался принц крови, ее войска участвовали в дальних походах (в трагедии «Персы» Еврипид упоминает нескольких бактрийских военачальников), огромная дань поступала из этой страны, издревле славившейся богатством — конями, золотом, лазуритом, рубинами.

Когда Александр Македонский, разгромив персов, включил Бактрию в свою империю, он женился на бактрийской царевне Роксане и задумал перенести столицу своей эфемерной державы в Бактрию. Надо думать, что принять это решение побудили его не столько чары восточной принцессы, сколько важные политические соображения: он считал Бактрию наиболее развитой и культурной страной на востоке, где будет легче всего осуществить мечту о гармоническом слиянии эллинской и варварской культур.

Для того чтобы пролить свет на бактрийскую загадку и отделить легенды от вымысла, замечательный советский ученый М. М. Дьяконов в 1946 году организовал археологическую экспедицию, отправившуюся в район Кобадиана, в южный Таджикистан. Оазисы южного Таджикистана и Узбекистана и северный Афганистан, связанные Амударьей, — это и есть территория древней Бактрии. Первые же годы работы экспедиции привели к важным открытиям: в Бактрии еще до включения ее в ахеменидскую империю существовала земледельческая культура, воздвигались города, процветали ремесла. В последние годы исследования в Бактрии продвинулись далеко вперед. Были продолжены работы в Таджикистане, профессором Г. А. Пугаченковой сделаны замечательные находки в Узбекистане, а в северном Афганистане развернула исследования советско-афганская экспедиция под руководством И. Т. Кругликовой.

Теперь история бактрийской культуры прослеживается уже со II тысячелетия до нашей эры, и Бактрия предстает перед нами страной, где градостроительство и архитектура, гончарное и металлургическое ремесла, обработка золота и изобразительное творчество имели многовековые традиции.

Поэтому находка Амударьинского клада в бактрийской земле перестала быть загадочным феноменом, а представляется вполне закономерным явлением.

Но остается вопрос — кому принадлежало это замечательное сокровище?

В состав клада входят золотые пластинки с изображением мужчин в одежде персов или бак-трийцев. Одни из них вооружены луками и мечами, некоторые держат в руках сосуды, цветы или пучки прутьев. Такие прутья применялись жрецами древних ираноязычных народов. При гадании их рассыпали по земле и по положению веточек предсказывали судьбу, а во время жертвоприношений раскладывали прутья в виде подстилки, чтобы на нее слетело божество принять жертву.

Если в составе клада есть изображения жрецов, значит, это сокровище древне-бактрийского храма, решили некоторые ученые. Однако в Бактрии главным жрецом был царь, и даже сам титул правителя — кави — первоначально означал «запевала хора при жертвоприношении». Поэтому на амударьинских пластинах, вполне возможно, изображены идеализированные портреты бактрийских владык. Кроме того, есть в составе клада небольшие статуэтки бородатых мужчин с зубчатой короной на голове и в костюме персидского царя — именно так изображали царей на рельефах дворца в столице ахеменидской державы Персеполе. Кроме того, предполагаемое место находки клада — каменное городище — местные жители называют Тахт-И Кобад, трон Ковада, по имени легендарного царя Бактрии. И — самое главное — предположению о том, что найденный клад — царский, соответствуют сюжеты скульптур и рельефных изображений на изделиях.

Среди предметов клада два изображения золотых колесниц. Одна из них — с возницей и восседающим вельможей — запряжена четверкой коней. Наличие колесниц в кладе трудно объяснить случайностью. У древних ираноязычных народов, в том числе и у бактрийцев, существовало особое сословие знатных воинов, сражавшихся стоя на колесницах, к которому принадлежал и сам царь. Колесница была у них отнюдь не только средством передвижения, но и символом власти. На них иранцы и бактрийцы изображали своих богов и царей. В гимне Митре описывается, как этот солнечный бог в одежде, осыпанной звездами, выезжает из-за горизонта на колеснице, запряженной четверкой белых коней с золотыми копытами. Золотое колесо его колесницы — солнце, развевающиеся гривы коней — солнечные лучи. Быстро летят по небу кони Митры, будто орлы. Кони были посвящены солнцу. Вероятно, поэтому в составе клада так много изображений лошадей. И это тоже не случайно.

Бактрия издревле славилась коневодством. В легендах рассказывается, что в озере или в пещере в горах жил замечательный небесный скакун, оплодотворявший кобылиц царского табуна. Рожденные от него жеребята не скакали, а словно летали на крыльях. Они были священной собственностью царя и составляли его славу. Поэтому название коня входило в имена многих бактрийских владык — Виштаспа, Аурватаспа, а столица страны называлась Зариаспа — Златоконная.

Верхом на коне представляли и бога грома и победы Веретрагну, мечущего с неба стрелы молний, и уничтожающего врагов. А царь считался земным воплощением этого победоносного грозного божества. Не его ли изображает всадник с копьем на золотом диске?

А кого видели древние бактрийцы в охотнике на серебряном диске? Прекрасный конь, покрытый попоной, с подвязанным хвостом мчится в стремительном галопе среди гор (их художник изобразил треугольничками). На коне сидит охотник в костюме, который носили в Средней Азии две с половиной тысячи лет назад. Сбоку прикреплен лук, в руках копье, которым он собирается поразить то двух убегающих оленей, то двух баранов. Но вдруг охотник встречает зайца, выхватывает лук и целится в животное. На этом рассказ, изображенный на диске, обрывается, и мы никогда не узнали бы его конца, если бы в эпосе одного ираноязычного народа — осетин — не сохранилась вся древняя легенда. В ней рассказывается о том, что знаменитый иранский герой отправился на своем белом коне на охоту. Долго он скакал по весенним лугам и вдруг встретил замечательного белого зайца. Выхватил он свой лук, но так и не смог застрелить волшебного зверя. До самого конца земли, до владений бога вод доскакал герой, преследуя зайца, и тут вышел к нему старец и поведал, что заяц — это перевоплотившаяся морская царевна, которая избрала героя своим женихом. Сыграли свадьбу, и от этого брака родился богатырь Батрадз. Очень похожая легенда о происхождении царского рода от брака водной нимфы и героя была и у скифов. Не хотел ли сценой на диске бактрийский правитель напомнить своим подданным, что род его имеет божественное происхождение?