Клады и кладоискатели

Косвенно этот вывод нашел подтверждение и в исследованиях гейдельбергских физиков. Когда они подвергли изотопному «допросу» эгинские монеты с изображением черепахи, также оказавшиеся в асьютском кладе, выяснилось, что ситуация с серебром у Эгины была не столь благополучной, как у ее могущественной соперницы: своими серебряными рудниками остров не располагал, и поэтому эгинским финансистам приходилось чеканить монеты из привозного серебра различных месторождений. Но вот что удивило физиков: если эгинские деньги, относящиеся к периоду до 495 года до нашей эры, чеканились из серебра малоизвестных рудников, то в последующие несколько лет в качестве источника серебра Эгина стала использовать… рудники Лавриона.

Что это могло означать? Быть может, просто в одном из сражений эгинянам удалось захватить в виде трофея серебряные слитки, но возможна и иная версия: в результате неизвестного историкам события, вероятнее всего, носившего военный характер, Эгина на какое-то время получила доступ к лаврийским кладам. Иными словами, в затяжных войнах с Афинами, видимо, иногда случался праздник и на эгинских улицах. Но что это было за событие или цепь событий? Раскроет ли нам когда-нибудь история эту свою давнюю тайну?

А вскоре настали черные времена для всей Греции: на ее территорию вторглись пришедшие с мечом персы. Правда, в начале греко-персидских войн успех сопутствовал греческим войскам: в знаменитой битве при Марафоне, состоявшейся в 490 году до нашей эры, они одержали блестящую победу над армией персов. Затем наступила десятилетняя передышка, во время которой в Афинах по инициативе известного государственного деятеля и полководца Фемистокла был создан большой и сильный флот. Вот тут-то и пригодилось серебро Лавриона. Новому флоту еще предстояло сказать веское слово, однако когда военные действия возобновились, сражения шли в основном на суше, где верх чаще брали персы.

Возглавляемые царем Ксерксом многотысячные персидские полчища подошли к горному проходу Фермопилам, откуда открывался путь к завоеванию значительной части земель Эллады. Против врага выступило объединенное греческое войско во главе со спартанским царем Леонидом. Неизвестно, как бы сложилась судьба битвы при Фермопилах, если бы не предатель-перебежчик, помогший персам проникнуть в тыл к грекам. В этот трудный момент Леонид решил отправить свое войско на защиту Афин, а сам с тремястами воинами продолжал мужественно драться с завоевателями. Силы были неравны, и все спартанцы геройски погибли в бою. Прорвавшиеся через горный проход персы вскоре овладели многими греческими городами. Пали и были разрушены Афины. Казалось, ничто не может помешать торжеству персидских завоевателей.

Но жив был афинский флот — тот, что создавался на серебро Лаврийских рудников. И вот осенью 400 года до нашей эры в Эгейском море у острова Саламин произошло крупное сражение, в котором персидские корабли, а их насчитывалось более восьмисот, были наголову разбиты и обращены в бегство. Лиха беда начало: спустя ровно год в битве при Платеях грекам удалось разгромить сухопутное войско персов, а в морском бою у мыса Микале добить остатки персидского флота. Эти победы завершили разгром непрошенных гостей: захватчики вынуждены были очистить территорию Греции.

Как справедливо считают историки, переломным моментом в ходе многолетних греко-персидских войн послужило Саламинское морское сражение. Именно оно, по сути дела, дало ответ на вопрос, будет ли дальше свободно развиваться греческая культура или она, а вместе с ней и вся европейская цивилизация окажутся под пятой восточной деспотии. Задумаемся, что могло произойти, если бы Афины не располагали в те далекие времена серебряными сокровищами Лавриона и не смогли бы в короткие сроки создать на эти средства мощный морской флот. Кто может сегодня точно сказать, к каким историческим последствиям привел бы захват персами греческих земель? Не стало ли бы персидское иго для народов Западной Европы таким же тормозом в культурном развитии, каким оказалось для России монголо-татарское иго?

Вот на какие раздумья наводит знакомство с асьютским кладом, точнее, тот анализ древних серебряных монет, который позволил «разговорить» казавшихся немыми свидетелей важных событий античной истории.

(С. И. Венецкий. Где клады зарыты? — М.: Знание, 1989)

Начало этой истории драматично: раскопавший древнюю могилу человек погиб. Впрочем, его смерть вряд ли можно считать неизбежной карой разгневанных богов (вспомним некогда наводившее суеверный ужас «заклятие пирамид»!) — скорее то был несчастный случай. Ведь здесь, в долине Ламбаеке на севере Перу, многие крестьяне испокон веку занимаются своего рода любительской археологией. Уборка урожая сахарного тростника — работа сезонная, и местные жители вновь и вновь перекапывают соседние террасы, сложенные из древних кирпичей, в надежде выудить из земли что-нибудь ценное, годное на продажу. А полиция, пытаясь вернуть расхищаемые ценности государству, нередко применяет оружие…

И вот осенью 1987 года искатели кладов раскопали в одной из старых террас золотые предметы. Дознавшись, полиция потребовала очистить место захоронения, которое сразу оцепили и позвонили в археологический музей Ламбаеке с просьбой прислать специалиста. Однако ночью крестьяне из поселка Сипан попытались проникнуть за оцепление, началась стрельба и в результате — один из них смертельно ранен.

Известие о том, что в захоронении обнаружены старинные предметы, тридцатисемилетиий доктор археологии Вальтер Альва воспринял довольно пессимистически. Он уже не раз приезжал на подобные вызовы и всегда заставал лишь развороченную землю, отвратительную мешанину из обломков человеческих костей и мусора.

Кирпичные террасы и руины древних пирамид на севере современного Перу — наследие некогда населявших эти края индейцев, создателей культуры Мочика с центром Моче. Они обитали на территории между Андами и Тихим океаном в начале нашей эры, а к седьмому веку их культура достигла полного расцвета. Из обожженных на солнце глиняных кирпичей индейцы воздвигали прекрасные храмы и гигантские мавзолеи. Древние буквально осыпали своих мертвецов золотом. Захоронения отличались особой пышностью, однако археологи не могут похвастать интересными находками из гробниц этого периода — золотые вещицы доколумбовых времен стоят на черном рынке чрезвычайно дорого. Прекрасные произведения искусства, уникальные золотые и медные украшения, замечательная керамика — сколько бесценных для науки открытий и свидетельств из жизни наших предков поглотил ненасытный черный рынок?!