Клады и кладоискатели

5. Когда закопали клад и пошли дальше, полковник Жвакин крикнул Пуррок; «Запишите: 5-я дорога от просеки вправо».

6. «Я, — говорит Пуррок, — когда уходил, то заметил, что мы закопали клад между трех пихт, а на них была повалена береза. В 1931 году, по моему мнению, я эту березу нашел, она имела такой же наклон (в северную сторону), но была наполовину сломана, пихт и пней я не обнаружил.

13 июня в 5 часов 30 минут по местному времени мы подъехали к ст. N, сдали вещи в камеру хранения, а сами отправились на место, где Пуррок с Лехтом были в 1931 году».

В тот же день Кузьмин разыскал старые карты, выяснил фамилии старожилов, знающих все проселочные и трактовые дороги и таежные тропы, спорил с Пурроком, поскольку пришел к выводу, что тот путает стороны железной дороги, заручился поддержкой НКВД и т. д. и т. п. В общем, запись событий этого дня заняла шесть страниц.

14 июня. «Всю ночь шел сильный дождь, утром прекратился. Дул сильный северо-западный ветер, на улице грязь, дороги размыло, но мы решили идти на поиски. Взяли с собой компас, рулетку, папку с бумагами и на всякий случай лопату и топорик».

Тут начались сомнения. Местный оперуполномоченный, знаток окрестностей Кротов разошелся с Пурроком в определении маршрута отступления Колчака. Много было споров. Цитата: «Пуррок подавлен, волнуется, плачет. Мы чувствуем, что он совершенно дезориентирован и не знает, что делать». Отшагали они в тот день 20–25 километров.

И вот что интересно: Кузьмин ежедневно через местное отделение НКВД отправлял в Москву подробное сообщение о ходе поисков.

15 июня. Очень подробный отчет о встрече со стариком Литвиновым, указавшим, где была первая просека (а надо было найти 5-ую дорогу от первой просеки). Установили вроде бы девять дорог. По всем рассказам и толкованиям была составлена «Примерная схема тракта с таежными дорогами, где проходила отступающая армия Колчака».

«Пуррок сегодня никакого участия в работе не принимал, лежит в постели в гостинице, заболел, не может ходить. В больнице ему сказали, что у него грыжа, прописали разные лекарства. Вечером с Митрофановым еще раз устроили Пуррок основательный допрос. Он совершенно как будто пришиблен. Я, говорит, даже сейчас себе не верю, что в 1931 году был с Лехтом на том месте, где зарыли клад, т. к. сейчас здесь все резко изменилось. Опять плачет, думает, что ему не верим».

Кузьмин намечает большой (на две машинописные страницы) план назавтра.

16 июня. Запись за этот день открывается фразой: «Сегодня мы окончательно убедились, что не Пуррок нам показывает, где зарыт клад, а я и Митрофанов ищем место при слабой и иногда противоречивой консультации Пуррок».

И дальше — мучительные размышления над вариантами поиска. Изучение карт, беседы со старожилами приводят Кузьмина к выводу о трех возможных путях отступления. Вроде бы отыскивается наконец и 5-я дорога. Отмечает: «Эта пятая дорога имеет все приметы, что здесь раньше росли крупные пихты, кедр, береза и осины, чего нет на других дорогах. Найти какие-либо углубления, которые указывают на осадок почвы, нам не удалось, т. к. очень густая и высокая трава, цветы и папоротник все сглаживают… Очень страдаем от мошкары, комаров и особенно лесных клещей».

Продолжается сбор сведений от местных жителей, вычерчиваются схемы и т. д. В плане на 17 июня, в частности: «Через НКВД подобрать трех землекопов для работы с разведочной группой инженеров (3 чел.)».

Намечено рыть шурфы глубиной 0,75 метра в три линии. Семистраничная запись 16 июня кончается словами: «Ну, пора спать. Время 1 час 15 минут, по небу ходят тучи, дует северный ветер».

17 июня. «Весь день размечали, где копать шурфы.»

18 июня. «Начать шурфовку не удалось, поскольку всех рабочих неожиданно мобилизовали на один день для выполнения «спецзадания».

Пуррок по-прежнему болен — воспаление грыжи, температура. Заболел и Митрофанов — у него 30 гр. С.»

19 июня. «Приступили к шурфовке».

20 июня. «Весь день шел сильный дождь, рабочие отказались копать, т. к. заливает».

21 июня. «Сегодня весь день проводили шурфовку. Ничего не обнаружено».

22 июня. «С 7 утра до 6.30 вечера проводили шурфовку. Никаких признаков того, что мы ищем. Пришли в гостиницу, узнали о нападении на СССР Германии».

23 июня. «Утром в 7 часов пришли 4 чел. рабочих, заявили, что они идти сегодня не могут, т. к. им прислали повестки явиться в военкомат. Рабочих найти невозможно. Дал телеграмму в Москву».

На этом дневник обрывается.

А дальше было то, с чего начинался этот очерк. Пуррока вернули в Москву, отправили в Бутырку, и закрутилось уголовное дело «по обвинению его в обманных действиях, причинивших ущерб государству».

После всех перипетий: «Обвиняется в том, что с целью пробраться в Москву и др. города Союза ССР неоднократно подавал заявления генеральному консулу СССР о том, что будто им в 1919 году при отступлении армии Колчака зарыто около 50 пудов золота, однако местонахождение клада не указал, явно злоупотребив доверием. Действия Пуррок по розыску этого клада, поездка в Берлин (признал-таки на допросе, что ездил туда по предложению Кейзера для знакомства с аппаратом. — Лвт.), его связи с Кейзером и Митовым подозрительны на шпионаж.

Дело подлежит направлению в Особое совещание при НКВД Союза ССР.

4 декабря 1941 года».

Срок ему дали, а точнее говоря — спрятали (до лучших времен?) в один из саратовских лагерей, там он и умер в 1942 году.

А что с кладом? Судя по материалам дела (там есть отметки 50-х годов), он все еще не найден.

(Владимир Пооль, Михаил Рогинский — «Совершенно секретно» 1992, № 11)

Не в первый раз предпринимается попытка отыскать легендарные сокровища князей Радзивиллов. Несколько тонн золота в слитках, золотые фигуры 12 апостолов, усыпанные драгоценными камнями, и другое — все это исчезло в 1812 году и до сих пор покоится где-то в белорусской земле. Сокровища искали в прошлом веке; дважды (в 1916 и 1941 годах) территорию Несвижского замка, резиденцию Радзивиллов, перекопали немцы. Безрезультатно. Теперь в подвалах Несвижского замка роют землю земляки.

Это обстоятельство и встревожило известного в Беларуси предпринимателя Вадима Радзивилла, который уполномочил автора этих строк сделать следующее заявление. Никаких сокровищ под замком в Несвиже нет. Они действительно существуют, но находятся совершенно в другом, «неожиданном», по словам Радзивилла, месте.

Как утверждает Радзивилл, он знает точное место, где спрятаны сокровища, и даже видел их. Отыскать фамильные ценности знаменитых магнатов помог ему медиум. Радзивилл, отыскав их, даже отделил фрагмент от одною из золотых слитков, чтобы показать специалистам. Это стоило ему впоследствии больших неприятностей, так как золотом с необычным химическим составом активно заинтересовались представители криминального мира. Радзивилл, по его словам, еле отбился от них, заявив, что этот кусок благородного металла ему привезли из-за границы.