Жан-Кристиан Птифис - Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне

Как бы то ни было, песнь о Заповедях блаженства отражает глубинную мысль Иисуса. Нищие, удрученные, измученные, безгласные, сраженные испытаниями, жертвы тирании власть имущих, чистые души предстают не просто достойными его сострадания, но первыми из тех, кто будет пользоваться благами грядущего Царства — вечной жизни.

Богословы раздумывали над смыслом первой Заповеди Блаженства. Какого текста придерживаться? Что именно сказал Иисус: «Блаженны нищие», как у Луки, или «Блаженны нищие духом», как у Матфея? Некоторые утверждали, что формулировка из Евангелия от Матфея вторична по отношению к тексту Луки, который сохранил социальный подтекст оригинального высказывания, и нищие — это угнетенные, испытывающие материальные нужды. Рукописи Мертвого моря опровергли эту точку зрения. Формулировка «нищие духом», «кроткие духом» соответствует типичному в семитском мире выражению (‘nwy rw ḥ). В своих гимнах члены ессейской общины Кумрана называли себя «нищими благодатью», «нищими твоим искуплением». У иудеев слово «нищие» стало почти что синонимом благочестивых людей, вверивших себя Божьему провидению {294} .

Суть такова: тот, кто предстает перед Богом с пустыми руками, открыт Его милости. Можно жить в нищете, испытывать нужду, но сердцем «быть очерствевшими и злыми — полными жажды обладания, забывшими Бога, алчущими внешних благ» {295} . Иисус — не революционер вроде Спартака, агитирующий «проклятьем заклейменных» подняться против богачей. Он не желает ни объединить пролетариев, ни ниспровергнуть общественный строй. «Царство мое не от мира сего», — скажет он Пилату. Все это, конечно, не мешает Иисусу всячески подчеркивать, что бедность и нужда предрасполагает к Царству Небесному, тогда как богатство пресытившихся отдаляет их от него, помрачая их сердца. Нельзя служить одновременно двум господам, Богу и мамоне (то есть деньгам. — Ред.).

Изложив Заповеди блаженства, Иисус углубляется в древние иудейские законы. Вместо того чтобы рассматривать их как предписания, данные человеку извне, он делает их внутренним законом человека. Иными словами, он избавляет Десять заповедей от сужающего их смысл толкования, при котором в них видят просто набор норм общественной морали — запреты на убийство, кражу и прелюбодеяние. Наставник из Назарета, разумеется, учил нравственности, но его моральная система имеет потусторонний смысл и основана на взаимоотношениях человека и Бога.

«Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду».

Иисус имеет в виду, что злое намерение уже заключает в себе зло. Корень смертоубийства кроется в ненависти к ближнему и еще больше — в гневе, злобе, враждебности. И именно этот корень следует вырвать. А потому любой молитве должно предшествовать примирение людей между собой: «Кто же скажет брату своему: „рака“ (réqa, в переводе с арамейского „безрассудный“, „безголовый“, „пустоголовый“), подлежит Синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим».

Перенос норм Закона внутрь души, которого требовал Иисус, приводил учителя из Назарета к противостоянию буквальным, а потому минималистским толкованиям Закона Моисея. Требования Иисуса гораздо выше. Например, вот что он говорит о похоти. «Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем».

Иисус приравнивает непристойное желание к действию. Он осуждает не половой акт, как это будут делать гностики, но желание овладеть женой другого. Чистота должна быть в сердце, невинность — во взгляде. «Если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно» {296} . В отличие от Моисея Иисус не делает никаких уступок и провозглашает нерасторжимость супружеских уз: «Сказано также, что, если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует».

«Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя [33]; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным».

Клятва всегда дается при подозрении во лжи. Давать ее — значит призывать в свидетели кого-то другого, в том числе самого Бога. Иисус выступает против обычая, широко распространенного в то время. Он протестует против двусмысленности. «Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого». Клятва излишня для человека, любящего истину.

«Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб {297} . А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два [34]. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся».

На протяжении многих веков иудеи придерживались закона, разрешающего месть и ограничивающего тем самым первобытные варварские порядки. В Исходе сказано: «Глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб». Этот обычай отразился и в Своде законов вавилонского царя Хаммурапи (ок. 1730 до и. э.). Иисус отвергает даже эту компромиссную мораль, дозволяющую возмездие, даже в ее ограниченном виде. Лучше претерпеть несправедливость, чем ее совершить.

«Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» {298}

В Нагорной проповеди тема любви к ближнему выступает как центральная. Конечно, Древний Израиль был прекрасно знаком с этой Божественной заповедью. Уже Книга Левит предписывает любить ближнего, как самого себя {299} . Но кто имеется в виду под ближним? Иудеи того времени включали в круг своих ближних, то есть близких, только членов своей общины. Язычники, то есть неиудеи, чужеземцы, самаритяне, идумеи в число ближних не принимались.