Жан-Кристиан Птифис - Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне

«Великий Сидон», очень древняя столица Южной Финикии, был немного менее заметным, чем Тир, и менее населенным. Он находился в 35 км северней. В то время это был действующий порт, находившийся в сфере влияния Тира. После смерти Александра Великого этот край оказался под властью Птолемеев, затем в руках антиохийских Селевкидов и в конце концов был присоединен римлянами к провинции Сирия. Итак, Иисус оказался в языческих землях, где деньги текли рекой и царил дух наживы, вдали от камней цвета охры, комьев земли и крыш из хвороста — привычного деревенского пейзажа долины Изреель или Генисарета. Здесь еще помнили жестокую царицу Иезавель, дочь царя Тира и Сидона, которая вышла замуж за правителя Северного Израильского царства Ахава и принесла в Израиль культ своих богов, Ваала и Ашеры. В Тире был храм и еще одного бога — Мелькарта (с ним отождествляли Геракла). В его честь каждые пять лет устраивались игры. Исаия предрекал этому возгордившемуся городу унижение, Иезекиль и Иеремия предсказывали, что Яхве уничтожит Тир. Но все это не мешало иудеям из соседнего племени азер селиться здесь и участвовать в суматохе финикийской жизни.

И снова Иисус изменил свою тактику. Он перестал проповедовать перед толпами, избегал споров. Он отправился на встречу с местными евреями — с общинами ближней диаспоры. И в Тире, и в Сидоне его знали. В свое время евреи из этих городов и с соседнего побережья мчались в Капернаум, чтобы послушать Иисуса и получить от него исцеление. Но на этот раз Иисус действовал тихо.

Он входил в чужие страны, но не чувствовал себя вполне готовым исполнять свою миссию в масштабах всего мира. Конечно, Иисус не испытывал никакой враждебности к неиудеям, чем отличался от большинства своих соотечественников: саддукеев, фарисеев и, особенно, ессеев. Иисус был открыт к «народам», полон любви и сострадания к тем, кто не исповедовал религию Моисея. Разве он не сказал, что нужно любить даже своих врагов? Но, выбирая апостолов, он показал, что для него главная задача — символическое восстановление Израиля {464} .

В этом отношении показателен случай с сирофиникиянкой, о котором сообщают Матфей и Марк. Иисус не желал быть узнанным. Втайне он посетил один дом, где его охотно приняли. Некая женщина, слышавшая о нем, захотела непременно поговорить с ним. Она была гречанкой, сирофиникиянкой, то есть язычницей, поклоняющейся идолам. Женщина умоляла Иисуса изгнать из ее дочери беса, который завладел душой девушки и причинял той страдания. Это мучительная тревога за дочь сделала мать такой дерзкой. «Помилуй меня, Господи, сын Давидов!» — обратилась женщина к Иисусу. Тот ей ничего не ответил. Ученики подошли к Иисусу и вступились за эту женщину, которая так демонстративно обратилась к нему. Она непрерывно беспокоит их. Пусть он исполнит ее просьбу, лишь бы отстала! Тот ответил: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева». Но женщина не сдавалась. Она упорствовала, настаивала; она бросилась к ногам Иисуса: «Господи! помоги мне». Иисус отказывался: «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам». Женщина с мольбой возразила: «Так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их». Охваченный жалостью и растроганный полными веры мольбами этой хананеянки, Иисус воскликнул: «О, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему». И ее дочь тотчас исцелилась {465} .

Этот рассказ может прозвучать обидно для христиан. Он напоминает им о том, что часто забывают: «Спасение [приходит] от Иудеев», как Иисус сказал когда-то самаритянке, и подтверждает, что Иисус пришел только для погибших овец Израиля. Его задача только в этом. Разве Иисус не запретил своим ученикам идти к язычникам? Нет, он не ученый философ, который разрушает границы между народами и оковы культурных традиций, обращая свою речь «к городу и к миру» в универсалистском понимании. Он не Платон и не Аристотель. Свои его не услышали. Как же он тогда мог вести себя здесь? Иисус отказался повторять в языческих землях те чудеса, которые он уж явил в Иудее и Галилее. Он пожелал остаться верным своему призванию.

Что действительно удивляет в его словах, так это ироническое сравнение язычников с собаками. Это грубость, хотя комментаторы обычно и подчеркивают, что Иисус не произнес презрительное «псы», которым иудеи называли язычников. Иисус добавляет к слову «собаки» прилагательное «маленькие», уменьшая его резкость. «Собачки» звучит почти доброжелательно, даже нежно. (В греческом варианте используется слово kunarion — щенок, а щенки считались почти членами семьи.) Но и в таком виде его слова звучат унизительно. Хананеянка же их подхватила и ответила в том же духе. Она смиренно признала, что ей нет места за одним столом среди избранных потомков Авраама, но сомневалась, что падающие со стола крохи могут иметь какую-то цену для сынов Израиля.

Иисуса это обезоружило, он был покорен пламенной верой и полной любви мольбой этой женщины, хотя та и не принадлежала к потомкам Авраама, Исаака и Иакова. Именно эта вера буквально вынудила его исцелить дочь этой женщины, как раньше вера царедворца Ирода заставила Иисуса исцелить его сына. Иисус передумал и не стал отказывать просительнице. Язычники тоже получат право на спасение. Час народов придет. Вот в чем мораль этой истории, которую сохранят первые христиане — неиудеи.

Возможно, после краткого пребывания в Тире и Сидоне Иисус с учениками отправился в земли тетрарха Ирода Филиппа II, который приходился Ироду Антипе братом. Отправились ли они к истокам Иордана, в сторону горы Хермон, на земли колена Данова? {466} Иисус и ученики оказались неподалеку от столицы государя из династии иродиадов — от древнего Банияса (город бога Пана). В 3 или 2 г. до н. э. город был переименован в Кесарию в честь Кесаря Августа {467} . Этот город впитал эллинистическую культуру, и иудейская община, самая большая религиозная группа Кесарии, жила в окружении языческих культов. На вершине холма, где возвышался мраморный храм, текли источники, посвященные Пану, греческому богу пастухов.

На привале Иисус спросил учеников, что о нем думают: «За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?» — «Одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию, или за одного из пророков». Никто не видел в Иисусе исключительную личность, резко выделяющуюся на фоне истории Израиля {468} . Тогда Иисус спросил учеников: «А вы за кого почитаете Меня?» Ему отвечал Симон-Петр: «Ты — Христос, Сын Бога Живаго». На что Иисус сказал: «Блажен ты, Симон, сын Ионии, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» {469} .