Ха Чанг - Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

Все эти три аргумента против государственных предприятий на самом деле можно применить и к крупным компаниям частного сектора. Проблемы «принципал — агент» и эффект безбилетника затрагивают многие большие фирмы, находящиеся в частной собственности. Некоторыми крупными компаниями по-прежнему руководят владельцы (BMW, Peugeot), однако по большей части управляющих нанимают со стороны, поскольку акционеров слишком много. Если частное предприятие контролируется наемными менеджерами и существует множество акционеров, которым принадлежат лишь очень небольшие доли, ему грозят те же проблемы, что и государственному. Наемные менеджеры (как и их коллеги из государственных компаний) тоже не имеют стимула прилагать усилия, отличные от удовлетворительных (проблема «принципал — агент»). Отдельные акционеры также не имеют достаточных стимулов следить за наемными менеджерами (эффект безбилетника).

Если говорить о гибкой бюджетной политике, то и этот аргумент не относится только к государственным предприятиям. Если частные фирмы имеют большое политическое значение (например, это крупные работодатели, действующие в политически значимых отраслях — вооружение или здравоохранение), то они тоже могут ожидать либо субсидий, либо экстренного финансирования со стороны правительства. Сразу после Второй мировой войны во многих европейских странах было национализировано множество крупных частных предприятий, дела которых обстояли не очень радужно. В 1960–1970-х годах упадок промышленности в Великобритании привел к тому, что и лейбористская, и консервативная партии пошли на национализацию ключевых фирм (консерваторы национализировали Rolls Royce в 1971 году, лейбористы — British Steel в 1967 году, British Leyland и British Aerospace — в 1977 году).

Возьмем другой пример: в Греции 43 фирмы частного сектора, практически ставшие банкротами, в период с 1983 по 1987 год были национализированы, когда экономика проходила сложный период {164} . И наоборот, государственные предприятия не полностью невосприимчивы к силам рынка. Многие государственные компании всего мира закрывались, а их менеджеров выставляли вон из-за плохих результатов. Это вполне можно считать эквивалентом корпоративного банкротства и корпоративного поглощения в частном секторе.

Частные фирмы знают, что они смогут воспользоваться гибкой бюджетной политикой, если они достаточно важны и крупны. И не стесняются по полной использовать эту возможность. Рассказывают, что в разгар долгового кризиса третьего мира в 1980-е один иностранный банкир заявил Wall Street Journal: «Мы, международные банкиры, стоим за свободный рынок, когда дело пахнет выгодой, и верим в государство, когда намечаются потери» {165} .

И действительно, многие правительства, якобы придерживающиеся принципов свободного рынка, неоднократно экстренно приходили на помощь крупным частным фирмам. В конце 1970-х обанкротившаяся судостроительная промышленность Швеции была спасена при помощи национализации, которую провело первое за 44 года правое правительство, которое вообще-то пришло к власти с лозунгом о сокращении государственного участия. В начале 1980-х годов оказавшийся в затруднительном положении американский автопроизводитель Chrysler был спасен республиканской администрацией Рональда Рейгана, которая шла в авангарде неолиберальных рыночных реформ своего времени. Столкнувшись с финансовым кризисом 1982 года, который стал итогом преждевременной и неудачно проведенной финансовой либерализации, чилийское правительство защитило весь банковский сектор благодаря государственным средствам. И это было правительство генерала Пиночета, которое пришло к власти в результате кровавого переворота во имя защиты свободного рынка и частной собственности.

Неолиберальные обвинения в адрес государственной собственности ставятся под большое сомнение еще и тем фактом, что в реальной жизни существует множество хорошо работающих государственных предприятий. Более того, многие из них — это компании мирового класса. Я расскажу о наиболее значимых.

Singapore Airlines — одна из самых уважаемых в мире авиакомпаний. Она часто побеждает в конкурсе авиакомпаний года, эффективно работает и дружелюбно относится к пассажирам. В отличие от большинства других перевозчиков, за 35 лет существования она никогда не несла убытков.

Эта авиакомпания управляется государством. 57% акций принадлежит Temasek — холдинговой компании, единственным владельцем которой является Министерство финансов Сингапура. Temasek Holdings владеет контрольными пакетами [22] (обычно большинством акций) ряда других высокоэффективных и доходных предприятий, которые называются предприятиями с государственным участием (ПГУ).

Эти ПГУ действуют не только в обычных для таких случаев «общественно значимых» отраслях: телекоммуникациях, энергетике, транспорте. Они функционируют и в таких сферах, за которые в большинстве других стран отвечают частные компании: производство полупроводников, судостроение, машиностроение, банки, грузопервозки {166} . Правительство Сингапура также управляет так называемыми Государственными комитетами, которые предоставляют жизненно важные товары и услуги. Государству принадлежит почти вся земля в стране, а примерно 85% жилья предоставляется Советом по жилищному строительству. Совет по экономическому развитию занимается постройкой промышленных зданий, покровительствует созданию новых фирм и оказывает консалтинговые услуги.

Государственный сектор экономики Сингапура в два раза больше корейского, если считать вклад в национальное производство. Если же учитывать его вклад в общий национальный объем капиталовложений, он превосходит государственный сектор корейской экономики в три раза {167} . В Корее, в свою очередь, соответствующий сектор почти вдвое больше аргентинского и в пять раз — филиппинского, включая вклад в национальный доход {168} . Однако считается, что неудачи Филиппин и Аргентины обусловлены слишком большой долей государственного участия, а Корея и Сингапур при этом восхваляются как истории успеха экономического развития, определенного частным сектором.

Корея дает еще один яркий пример успешного государственного предприятия — это приватизированный ныне производитель стали POSCO (Pohang Iron and Steel Company — железная и стальная компания Пхохана) {169} . Корейское правительство в конце 1960-х годов подало заявку во Всемирный банк на ссуду для строительства первого современного сталелитейного завода. Банк отказал, посчитав проект нежизнеспособным. Это решение не было лишено оснований. В то время крупнейшими статьями экспорта страны были рыба, дешевая одежда, парики и фанера. В Корее не было запасов ни одного из двух ключевых сырьевых материалов — ни железной руды, ни коксующегося угля. Более того, из-за холодной войны не было возможности закупать их в соседнем коммунистическом Китае. Возить сырье приходилось из Австралии. В довершение всего предприятие предполагалось сделать государственным. Есть ли более совершенный рецепт провала? Однако в течение десяти лет после начала производства в 1973 году (проект финансировался японскими банками) компания стала одним из наиболее эффективных производителей стали на планете, а сейчас занимает третье место в мире.