Эрих Дэникен - Страшный суд начался [Второе пришествие богов…]

Предположительно то же самое, что и в других, пока что не найденных камерах: письменные тексты и документы всякого рода — типа тех, о которых писал уже цитировавшийся нами арабский историк XIV в.

Дэвид Кейс обратил внимание на еще одну любопытную деталь: перепад высот между камерами царицы и царя составляет 21,5 м — ровно столько же, как и между камерой царя и дверью в конце шахты Гантенбринка. Что это? Случайность или указание на наличие камеры за дверью?

Маститый профессор Дитрих Вильдунг, позволивший себе опубликовать явную нелепость обо мне на страницах «Frankfurter Allgemeine Zeitung», занимает пост директора Международного союза египтологов. В интервью одной радиостанции он изложил свое мнение следующим образом: «Мы более не живем в плену иллюзий о том, будто все должны довольствоваться нашими материалами и нашими выводами… Всеохватная археологическая картина, способная удовлетворить весь мир, осчастливить всех и каждого — это чушь, абсурд, залежалый товар на рынке…»

Если таково мнение главы археологических союзов, то из него, естественно, следует, что и общественное мнение, и интересы для «ученых» — не более чем пережиток прошлого. Им и так прекрасно известно, что в пирамиде Хеопса ничего нет и не может быть. К чему же им выслушивать и читать все эти дилетантские мнения профанов от египтологии? В таком случае, зачем общественности финансировать и содержать на свои деньги этот избранный круг князей науки? Ведь князья не намерены давать отчет «подданным» о своих деяниях.

Специалисты Немецкого археологического института вполне могли бы обследовать северную шахту, идущую из камеры царицы. Об этом думал и Рудольф Гантенбринк.

Рудольф Гантенбринк .

Я же вообще хотел бы спросить, почему сперва не закончить исследования внутри пирамиды? Ведь существуют различные предложения относительно того, как можно открыть дверь, просверлить ее или даже вырезать. Почему возобладало предубеждение, и опыт и квалификацию Рудольфа Гантенбринка принято с порога отвергать? Ведь у нас ничуть не меньше оснований реагировать на предложения академиков, ведущих себя вполне здраво и разумно.

На мой взгляд, здесь имеет место нечто большее, чем простая зависть. Представители высшей элиты египтологов весьма озабочены тем, чтобы не позволить никому постороннему проникнуть в дебри их науки, где открытие может совершить всякий, даже — не археолог. Их коробит и с души воротит, когда Гантенбринк делает заявления перед прессой. Как только мир терпит подобных упрямцев! Или и впрямь лучше умолчать обо всем том, что может храниться за этой заветной дверью? Неужто нам остается лишь выслушивать ученые суждения о трещинках на лаке и сперва обсудить в узком, келейном кругу то, что было скрыто на протяжении тысячелетий?

Даже резкая реакция на подобные упреки, в сущности, ничего не дает. Факт остается фактом: влиятельный ученый в области египтологии не ищет широкой общественной известности; его беспокоят только прошедшие цензуру отклики из своего собственного лагеря. Ни один журналист, ни один независимый наблюдатель не должен присутствовать в тот момент, когда исследования шахты Гантенбринка будут возобновлены, а таинственная дверь будет открыта или вырезана. Никакая камера не должна показать миру ни стенок шахты, ни тем более каких-либо сенсационных подробностей. Никакая группа, представляющая другую область науки, не вправе проводить анализ металла, из которого сделаны крепления на двери. И вся эта ребяческая игра в секретность нужна лишь для того, чтобы египтологи могли работать спокойно и без помех. Что ж, я могу понять подобное желание, но ведь в данном случае речь идет не о какой-то там никому не известной гробнице, а о Великой пирамиде, вызывающей восхищение у всего человечества на протяжении многих тысячелетий. Речь идет о поистине гигантском сооружении на нашей планете, одном из чудес света, о величественном монументе, о котором веками и тысячелетиями слагались легенды и предания. Без наплыва простых любопытных и паломничества журналистов академическая египтология упустит свой единственный шанс продемонстрировать мировой общественности, что она действительно использует объективные и корректные методы научных исследований. Она непоправимо упустит возможность раз и навсегда показать фантазерам и откровенным мошенникам, распространяющим из-за угла всяческие нелепые слухи, что дело обстоит так и никак иначе.

Или ученых мучит страх, будто за исследованиями шахты Гантенбринка кроется еще что-то? Между тем первые археологи-египтологи не были столь пугливыми. Недаром для участия в акте вскрытия гробниц Тутанхамона или Сехемхета были приглашены журналисты. А ведь сегодня существует глобальная сеть массовой информации, и картинку со всеми подробностями работы робота в шахте Гантенбринка можно было бы принимать в аудиториях и у себя дома во всех концах света в режиме онлайн. При этом было бы вовсе не обязательно устраивать журналистскую толчею, типа той, что возникла в камере царицы, мешающую спокойной работе ученых. Подобные кадры в режиме онлайн можно было бы принимать в тот самый момент, когда будет происходить ожидаемое открытие. И не понадобятся никакие книги, написанные спустя недели или месяцы после самого события и уснащенные всевозможными легендами и домыслами.

А теперь давайте на минуту представим, что американцы провели такую важнейшую акцию, как высадка на Луну, в строгой тайне. И вот через несколько недель НАСА предоставило мировой общественности строго отредактированные видеокадры, запечатлевшие это событие. Естественно, со всех сторон раздадутся возгласы негодования. Почему вы держали нас в неведении? Почему с самого начала не раскрыли карты? Почему налогоплательщики должны финансировать организацию, которая пренебрегает их интересами?

Однако египтологи из Немецкого археологического института и Египетское управление древностей упорно не желают сделать свою работу прозрачной для публики. Но тот, кто избегает контактов с общественностью и рядится в мантию замалчивания, явно что-то скрывает. А раз скрывает, значит, имеет для этого свои основания. До тех пор, пока информационная политика египтологов будет окружена завесой молчания и таинственности, у общественности не будет никаких поводов доверять официальным заявлениям «штатных» ученых. И тогда многие вполне честные люди смогут сколько угодно выступать и с серьезной миной на лице заявлять, что за дверью шахты Гантенбринка, как и ожидалось, ничего не обнаружено. Им никто не поверит. Ведь шанс уже непоправимо упущен.