Мишель Пастуро - Символическая история европейского средневековья

Bur M. Le Chateau. Turnhout, 2002.

В этом смысле я отнюдь не разделяю взглядов Л. Уайта-мл.: White Jr. L. Medieval Technology and Social Change. Oxford, 1962.

Cм.: Geary P. Lhumiliation des saints // Annales. ESC, vol. 1, 1979, p. 27-42.

Johanssen D. Geschichte des Eisens. 3-e ed., Berlin, 1953; Sprandel R. Das Eisengewerbe im Mittelalter. Munchen, 1968.

Bchtold-Stubli H. Handwdrterbuch des deutschen Aberglaubens / Berlin, 1941, Bd. IX, Sp. 257-265; Rohrich L. Die deutsche Volkssage // Vergleichende Sagenforschungen, 1969, S. 217-286. О кузнеце как «колдуне» см. с осторожностью часто цитируемый труд: Eliade М. Forgerons et alchimistes. Nouvelle ed., Paris, 1983.

Sangferst P. Die heilige Handwerke in der Darstellung der “Acta sanctorum". Leipzig, 1923.

Как на иврите, так и по-гречески (tekon) слово, обозначающее род деятельности Иосифа, указывает не на профессию плотника, даже если просто иметь в виду мастера, работающего с деревом (латинское carpentarius), а только на обобщенное понятие «ремесленник».

Cм.: Le Goff J. Metiers licites et metiers illicites dans l'Occident medieval // Pour un autre Moyen Age. Paris, 1977, p. 91-107.

Thomas Cantimpratensis. Liber de natura rerum. Hg. von H. Bose. Berlin, 1973, S. 378 (De septem metallis, гл. VIII). (Коварнейшее железо (лат.). — Прим. перев.)

См.: Raynaud С. A la hache. Histoire et symbolique de la hache dans la France medievale (XIIIе-XVе s.). Paris, 2002, p. 32-37.

Плод, кажется, — единственный растительный элемент, которому средневековые традиции приписывали некоторую нечистоту, или, по крайней мере, не считали его абсолютно чистым. Возможно потому, что всякий плод есть прежде всего воплощенное состояние переходности. Возможно также, потому что всякий плод отсылает к тому, что съела Ева по наущению змея и который стал причиной грехопадения.

Первая (главная) материя (лат.). — Прим. ред.

Что делают из дерева в данном конкретном обществе? Это могло было стать темой обширного исторического исследования, которое еще только предстоит предпринять.

Pastoureau M. Couleurs, decors, emblemes // Figures et couleurs. Etudes sur la symbolique et la sensibilite medievales. Paris, 1986, p. 51-57 (особенно p. 52-53).

Rey A., dir. Dictionnaire historique de la langue franqaise, nouvelle ed. Paris, 1994, t. I, p. 740.

Стоит ли говорить, что во второй половине XX в. появилась, в свою очередь, тенденция приписывать эту функцию уже не металлу, а пластику?

Raynaud C. A la hache, op. cit., p. 161-234.

Об этих позорных профессиях см.: Danckert W. Unehrliche Leute. Die verfemten Berufe. Bern, 1963.

См. большую статью о лесорубе, “Holzhauer” в: Bchtold-Stubli Н. Hand- worterbuch des deutschen Aberglaubens. Berlin, 1932, Bd. IV.

Danckert W. Unehrliche Leute, op. cit., S. 199-207.

На миниатюрах угольщик представлен как персонаж, объединяющий в себе черты волосатого дикого человека и черного, почти зооморфного демона.

Bechmann R. Des arbres et des hommes. La foret au Moyen Age. Paris, 1984, p. 186-187.

Само собой разумеется, что первые карбонарии далеко не все были угольщиками, однако они присвоили имя, символику и цеховую организацию угольщиков, в частности, в Неапольском королевстве.

Pastoureau M. La foret medievale: un univers symbolique // Le Chateau, la Foret, La Chasse, Actes des IIе rencontres internationales de Commarque (23-25 sept. 1988). Bordeaux, 1990, p. 83-98.

Французское слово sauvage (дикий) происходит от латинского silva (лес). Диким (silvaticus) является тот, кто живет в лесу или часто там бывает. Это этимологическое родство прослеживается также в германских языках. В немецком, к примеру, существует очевидная связь между существительным Wald (лес) и прилагательным wild (дикий).

Здесь я отсылаю к классическим трудам Андре Леруа-Гурана (Andre Leroi-Gourhan), а также к: Velther A. et Lamothe М. J. Le Livre de Voutil. Paris, 1976, 2 vol.; Feller P. et Tourret F. L’Outil. Dialogue de L'homme avec la matiere. Bruxelles, 1969.

Как напильник и пила, рубанок «жульничает», потому что не в открытую нападает на материал, а стачивает его. В феодальную эпоху этот инструмент считается коварным. Однако когда в период позднего Средневековья терпение становится уважаемой добродетелью, рубанок реабилитируется и занимает почетное место в ценностной шкале орудий, так что даже такой влиятельный князь, как Иоанн Бесстрашный, герцог Бургундский, берет его себе в качестве эмблемы в начале XV в. (что было бы немыслимо двумя веками ранее).

Raynaud C. A la hache, op. cit., p. 63-318.

Об Исайе и распиливании мучеников: Bernheimer R. The Martyrdom of Isaias // The Art Bulletin, 34, 1952, p. 19-34; Reau L. Iconographie de l’art chretien. Paris, 1955, t. II, p. 365-372.

Пилы приводили в действие с помощью водяных мельниц. — Прим. ред.

Bechmann R. Des arbres et des hommes, op. cit., p. 87-92.

Kalian P. H. Die Bedeutung der Sge in der Geschichte der Forstniitzung // Actes du premier symposium d’histoire forestiere. Nancy, 1979, p. 81-96.

Male E. Les Saints Compagnon du Christ. Paris, 1958, p. 210-211.

Usure, «ростовщичество», по-французски также означает «износ», «истощение». — Прим. перев.

Об уничижительном характере любых форм ростовщичества: Le Goff J. La Bourse et la Vie. Economie et religion au Moyen Age. Paris, 1986, p. 17- 49.

Pastoureau M. Figures et couleurs pejoratives en heraldique medievale // Figures et couleurs. Paris, 1986, p. 193-207; Id., L'Etoffe du Diable. Une histoire des rayures et des tissus rayes. Paris, 1991, p. 37-47.

Я горячо призываю к проведению такого анализа, особенно в отношении древесных пород, которые использовались для создания произведений искусства. Только такой анализ позволит по-настоящему изучить символические связи между породой дерева и тем, в каком качестве его используют в социальном, художественном, культовом и идеологическом контекстах.

Приведено в: Brosse J. Les Arbres de France. Histoire et legendes. Paris, 1987, p. 210.

См., опять же, тексты, собранные Винсентом из Бове в Speculum nаturale, книга X, гл. СХ (Douai, 1624, col. 644).

По поводу средневековой символики липы позвольте рекомендовать мое исследование: La musique du tilleul. Des abeilles et des arbres // Coget J., dir. L'Homme, le Vegetal et la Musique. Parthenay, 1996, p. 98-103.

de Gubernatis A. Mythologie des plantes. Paris, 1878, t. II, p. 256.

Brosse J. Les Arbres de France, op. cit., p. 105-110.

Дерево смерти. - Прим. перев.

Исидор Севильский. Этимологии. Книга XVII, гл. VII, § 40 (ed. J. Andre, Paris, 1981, p. 117).

Leroux F. Les Druides. Rennes, 1981, passim.

Thomas Cantimpratensis. Liber de natura rerum. X, 33 (H. Bose (Hg.), Berlin, 1973, S. 222-223).

Sebillot P. Le Folklore de France: la flore, nouvelle ed. Paris, 1985, p. 38-39; Brosse J. Les Arbres de France, op. cit., p. 137.

Исидор Севильский. Этимологии. Книга XVII, гл. VII, § 21 (ed. J. Andre, p. 101).

Ольха, чаще всего встречающаяся во французских широтах, — еще одно дерево, которое, наряду с тисом и орехом, получает весьма негативную оценку: она странным образом связана с водой и тоже зачастую произрастает там, где не растут другие деревья (торфяники, болота), она горит почти без дыма и сбрасывает листья зелеными; это подозрительное дерево, призрак в тумане (вспомним стихотворение Гёте «Erlknig» (В переводе В. А. Жуковского «Лесной царь», буквально «Ольховый царь». — Прим. перев.)), вступивший в сговор с дьяволом; она даже «кровоточит»: когда ольху рубят, ее желтая древесина краснеет; она всем внушает страх.