Сергей Ионин - Параллельное оружие, или Чем и как будут убивать в XXI веке

Или же мы можем не думать об этом? По крайней мере те из нас, у кого нет политически неблагонадежных родственников.

В 1972 году во время своего визита в СССР, Президент США Ричард Никсон подписывает с руководством Советского Союза специальное соглашение, в соответствии с которым советских ученых обязали вести статистический учет внезапных (аномальных) смертей здоровых людей. Разумеется, все собранные материалы передавались американской стороне для обобщения и анализа. Зачем?

Несколько лет назад доктор биологических наук Петр Петрович Гаряев, президент Института квантовой генетики, отвечая на вопросы корреспондента «Российской газеты» Альберта Валентинова, сказал: «Мой знакомый умер на бегу. В буквальном смысле. Молодой здоровый мужик, спортсмен, не пил, не курил. Он догонял автобус, подходящий к остановке. И вдруг упал. Прохожие подумали: поскользнулся, некоторые заулыбались. Но когда подошли к нему, чтобы помочь подняться, он был мертв. Патологоанатомы так и не смогли установить причину смерти. Сердце, легкие, печень, почки — все органы были в отличном состоянии».

Таких случаев становится все больше и больше, особенно в промышленно развитых странах. Абсолютно здоровые люди умирают внезапно — прервав на полуслове разговор с приятелем, не успев донести ложку до рта за обедом; по дороге в магазин. И врачи буквально высасывают из пальца причину смерти, чтобы хоть как- то объяснить родным. Проблема выросла до таких размеров, что стала заботой не только медиков, но и правительств. Как мы уже сказали, в 1972 году, во время визита в Москву, тогдашний президент США Ричард Никсон заключил с советским руководством специальное соглашение по изучению проблемы внезапной смерти. Оно сразу же было засекречено в обеих странах.

«Причина внезапных смертей та же, что и постоянно увеличивающегося количества рождающихся уродов, — считает доктор биологических наук Петр Гаряев. — Как ни прискорбно это звучит, но стопроцентно здоровых детей сейчас практически нет: рождаются с более или менее существенными отклонениями. Но все больше отклонений страшных… Все это связано с генетикой. Но не с традиционной генетикой, которая давно уже не может объяснить многие факты и явления, а с генетикой волновой».

Петр Петрович Гаряев «вышел» на волновую генетику, изучая причины внезапной смерти с 1973 по 1983 год в кардиоцентре академика Чазова (как раз на эти годы приходится пик экспериментов по программе «МК-ультра»). После бесконечной серии исследований пришло понимание: загадка таится в первооснове организма — генном аппарате. Но все, что наука знала тогда о генах, противоречило такому предположению. Считалось, что ген — носитель наследственной информации, сугубо материальное образование, контролирующее производство вещества, из которого строится организм. А для объяснения новых явлений, обнаруженных группой Гаряева, одних материальных свойств гена оказалось недостаточно. И Гаряев должен был сделать нелегкий выбор: либо его собственные предположения неверны, либо ген — совсем не то, что казалось исследователям до него и что было «узаконено» Нобелевской премией 1964 года. Требовалось немалое мужество, чтобы в такой ситуации отстаивать свои взгляды. Один против всех…

Впрочем, не совсем так. Были у него предшественники. Люди старшего поколения помнят имена Маха и Авенариуса, утверждавших, что сознание первично, а материя вторична…

А дело было вовсе не в этих мыслителях, а в физике, которая на рубеже веков «потеряла» вещество. И осталась одна энергия. Элементарные частицы, из которых состоят атомы, — сгустки энергии, сгустки электромагнитных волн. В природе властвуют волновые процессы, определяющие все немыслимое многообразие материального мира.

«Мы давно не удивляемся тому, что электрон, протон, нейтрон и прочие элементарные частицы являются одновременно и материей, и волной, — говорит Петр Петрович. — Со школьной скамьи привыкли к этому феномену, названному дуализмом природы. Раз термин придуман, значит, факт узаконен. А ведь это паранормальное явление: ну как можно быть одновременно в двух принципиально различных состояниях? Тем не менее это неопровержимо доказано. И вот оказалось, что ген, носитель наследственной информации, который поэтому должен быть неизменным, тоже паранормален: он и вещество, и волна одновременно. И именно поэтому он может исполнять свою роль, формируя развитие организма».

Результаты простейших вычислений действует подчас как ушат холодной воды на разгоряченные головы. Так получилось и с передачей наследственной информации. Как все казалось просто и понятно. Ядро оплодотворенной клетки зародыша уже несет в себе всю программу развития организма, воспринятую от родителей генами и записанную в огромных белковых цепочках дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК).

Если бы эту программу мы попытались изложить привычными нам средствами — в виде чертежей, формул, текстовых описаний, — то никакого здания на Земле нам не хватило бы, чтобы вместить все эти фолианты. А природа умудряется все это втиснуть в клеточное ядро, которое даже в сильном микроскопе выглядит как крохотная точка. Как это ей удается?

«Только одним путем: запись информации идет на волновом уровне, электромагнитными и акустическими излучениями, — говорит Гаряев. — И записывается одновременно голограммами и „текстами“, что позволяет разместить огромный объем информации. Конечно, это сложно для понимания, но упрощенно такие процессы не объяснишь. Причем информация поступает и изнутри организма, и извне, из космоса, постепенно, этап за этапом, по мере формирования тканей, как бы записываясь поверх старого текста. А гены принимают ее и передают от клетки к клетке. Для такой технологии больших размеров ядра не требуется. Не будем говорить, откуда поступает внешняя информация, этого пока достоверно никто не знает. Скажем так: от высшего разума. По моей гипотезе, это стратегическая информация, определяющая общее направление развития организма, а информация „изнутри“ определяет конкретные детали. Без стратегической информации построить организм невозможно. Это доказано простейшими экспериментами».

Эксперимент, о котором говорит Петр Петрович, проводился во многих лабораториях и всегда с одинаковым результатом. Исследователи брали эмбрионы различных организмов и помещали их в камеру из пермалоя — металла, сильно ослабляющего и искажающего электромагнитные излучения. И хотя в камере были созданы все условия для нормального развития зародышей, у них возникали так называемые хромосомные аберрации: цепочки ДНК начинали корежиться и рваться. В результате на свет появлялись генетические уроды, которые быстро погибали. Ничего подобного не происходило с контрольными зародышами, которых помещали в обычную стеклянную камеру, хорошо пропускающую электромагнитные волны. Они развивались нормально.