Михаил Сергеенко - О тех, кто сражался за Воронеж [Очерк]

Запищал зуммер полевого телефона.

— Товарищ комбат! Вас вызывает «одиннадцатый», — позвал телефонист.

Быстров взял трубку.

— Да, прибыли, — сказал он.

Слушал, хмурясь и покусывая губы.

— Есть. Будет исполнено, товарищ «одиннадцатый».

Он повернулся к Грачеву и Куцыгину.

— По распоряжению командира полка ваш истребительный отряд совместно с моим батальоном примет участие в атаке. Приказ согласован с Воронежским комитетом обороны. Скоро начнется артиллерийская подготовка. Сигнал к общей атаке — две зеленых ракеты…

Пока Грачев уточнял подробности нового задания, истребители отдыхали, расположившись небольшими группами под заборами, на крылечках и завалинках домов.

Коля Лонгинов и еще несколько бойцов обступили снайпера узбека. Снайпер был веселый парень. Шутил, смеялся, показывал свежие зарубки на прикладе своей винтовки, Восемь зарубок — счет убитых им фашистов за два дня боев на Чижовке.

За домом, во дворе которого находился командный пункт батальона, сгрудилась кучка ребят-подростков и девушек в возрасте шестнадцати-семнадцати лет. Их было человек десять, Они присоединились к истребителям перед переправой. Были без оружия. Держались вместе. Не шумели.

К ним подошел Анатолий Иванович Красотченко.

— Здорово, молодежь! — сказал он.

— Здравствуйте, — дружно, по-военному ответили ребята.

— Воронежские?

— Воронежские, товарищ командир! — ответил невысокий щупленький парнишка, лет тринадцати, одетый в широкий, с чужого плеча, ватный пиджак, — Все из Коминтерновского района.

Он был курнос, веснушчат, без шапки. Непослушные вихры задорно торчали в разные стороны. Держался уверенно, независимо и, видимо, несмотря на свой маленький рост, был за вожака.

— Как тебя зовут? — спросил его Красотченко.

— Юрий.

— Ты что же, Юра, воевать, вижу, собрался?

— Точно, — сказал Юра.

— А оружие где твое?

Юра переглянулся с красивым голубоглазым пареньком, стоявшим рядом с ним.

— Военная тайна, товарищ командир. Сказал бы, да начштаба мой не разрешает.

— Так у тебя и начштаба есть?

— А как же. Моего начштаба, как Чапаева, Василием Ивановичем зовут.

Вася был ростом чуть повыше Юры, тоненький и хрупкий, лицом похожий на девочку. Встретившись глазами с Красотченко, он вдруг покраснел и, чтобы скрыть свое смущение, сказал с нарочитой небрежностью в голосе:

— Я думаю, Юра, здесь свои…

Юра вытащил из глубокого кармана пиджака коробок спичек.

— Действует бесшумно и безотказно, товарищ командир. Раз-два — и ваших нет… Был у фашистов склад — и нет склада.

— Да ты, оказывается, отчаянный парень, — сказал несколько озадаченный Красотченко.

— Он уже три раза в тыл к немцам ходил, — объявил Вася, довольный произведенным впечатлением.

— Юрка наш к правительственной награде представлен, — с гордостью добавила одна из девушек.

Ребята сообщили Красотченко, что они не первый раз на передовой. Им уже доводилось помогать нашим бойцам, выполняя обязанности проводников, разведчиков и связных. Все они еще недавно учились в воронежских школах. Родители их или погибли во время бомбежек, или были угнаны на фашистскую каторгу в Германию.

— Скоро в атаку, товарищ командир? — задорно спросил Юра.

— Ишь ты, какой быстрый! — ответил Красотченко, соображая, как использовать ребят, по возможности не подвергая их опасности.

— Таисия Елизаровна! — подозвал он сестру Соколову, уже хлопотавшую над устройством медпункта. — Вот тебе помощники. Используй их на все сто!..

Сводный истребительный отряд уже весь переправился на правый берег. Подошли запыхавшиеся, таща волоком в гору тяжелые ящики с патронами, бойцы 1-го взвода, получавшие дополнительное боепитание на полковом пункте, расположенном под бетонным устоем взорванного моста.

Взошло солнце. Было по-летнему тепло.

Стрельба слышалась реже. На переднем крае наступило затишье. Трудно было представить себе, что в каких-нибудь полутораста метрах от командного пункта батальона находятся вражеские солдаты.

Во дворе на ступеньках крыльца рядом со старшим политруком Сергеевым сидели, разложив на коленях карту, комиссар сводного истребительного отряда Куцыгин и командир 1-го взвода Алексей Макарович Гриценко. Они уточняли линию соприкосновения наших боевых порядков с немецкими, оживляя в памяти рельеф местности в районе предстоящей операции.

Обстановка, сложившаяся к утру 17 сентября на участке 2-го батальона, была трудной, а кое-где и не совсем ясной. Батальон находился на крайнем правом фланге дивизии, сражавшейся за Ближнюю Чижовку. Его огневой рубеж, определившийся в результате ночного боя, начинался от улицы 20-летия Октября, захватывал глинистую выемку у райсовета и проходил по улице Веры Фигнер до водоразборной колонки, вклиниваясь в расположение немцев у здания детского сада № 61. Расстояние между нашими и вражескими позициями здесь не превышало 30–40 метров. Гитлеровцы засели в домах, окопах, блиндажах и щелях противовоздушной обороны, пристреляв подступы к ним. На чердаках прятались снайперы. У врага было превосходство в автоматическом оружии. Пробитые в стенах домов замаскированные амбразуры позволяли мелким группам противника выдерживать круговую оборону.

Следовало ожидать, что фашисты после передышки попытаются предпринять новую атаку, чтобы сбросить наши части со взгорья и выйти к переправе через реку у дамбы. Только быстрые и решительные действия с нашей стороны могли изменить положение. Основная тяжесть их должна была лечь на сводный истребительный отряд, так как 2-й батальон в непрерывных двухдневных боях понес большие потери.

Особенно требовал укрепления правый фланг батальона. Здесь ни с нашей, ни с вражеской стороны не существовало сплошной линии обороны. Холмистый склон был прорезан несколькими оврагами, круто спускавшимися к пойме реки и делавшими эти места труднопроходимыми. Раньше тут у гитлеровцев, особенно внизу, в районе Выборгской и Кооперативной улиц, была разветвленная оборонительная система с большим количеством небольших окопов, блиндажей, пулеметных гнезд и ходов сообщения. Однако удержать ее они не смогли. Форсировав реку, 2-й батальон в первый же день боев нанес здесь врагу сильный удар, и немцы отошли, оставив на взгорье в отдельных домах группы автоматчиков и пулеметные точки, затруднявшие наше продвижение вперед…

Так рисовалась боевая обстановка после подробной информации старшего политрука Сергеева. Взвешивая все услышанное, Куцыгин понимал, насколько трудна и ответственна новая задача, неожиданно возникшая перед сводным истребительным отрядом. Но это не смущало его, потому что он знал силу наступательного духа своих людей.