Борис Соколов - Маршал Малиновский

Вопрос ясен: это провокация и оскорбление. Я не поддался на провокацию и, повернувшись в другую сторону, хотел уйти, т. к. буквально рядом с нами стояли американские корреспонденты и слушали. В это время подошли другие советские маршалы, а т. Малиновский продолжал говорить. Однако я его не слушал, и мой переводчик не переводил. Но другой переводчик слышал сказанное т. Малиновским. Тов. Малиновский, по существу, заявил: мы в Советском Союзе свергли Хрущева, а теперь вы свергайте Мао Цзэдуна. Затем т. Малиновский продолжил разговор с т. Хэ Луном. Он сказал т. Хэ Луну, что у него красивая маршальская форма. На это т. Хэ Лун заметил, что лучше носить френч. Тов. Малиновский согласился с этим и добавил, что лучше носить телогрейку, а затем заявил: “Эту нашу форму на нас насобачил Сталин, а вашу форму на вас насобачил Мао”. Тов. Хэ Луном было сказано, что говорить подобным образом — это ошибочно и неправильно.

Я, — продолжал Чжоу Эньлай, — уже говорил т. Микояну, что лично я слышал лишь первую часть этих высказываний т. Малиновского, где он говорил о том, чтобы никакие Мао и Хрущевы нам не мешали. Я бы мог поступить и по-другому: ответить т. Малиновскому и продолжить наш разговор, что наверняка вызвало бы потрясение у всех присутствующих. Так должен был бы поступить на моем месте любой честный коммунист, тем более, — подчеркнул Чжоу Эньлай, — что речь идет об оскорблении нашей делегации, нашей партии, вождя китайского народа, а также и оскорблении меня лично.

Если бы я пошел на такой шаг, то с моей стороны это был бы нормальный, справедливый и необходимый поступок. Конечно, можно было бы предпринять и другой шаг — обратиться к руководящим товарищам КПСС и Советского правительства с серьезным протестом вчера же на приеме. Тогда, по-видимому, возник бы спор, т. к. возникла бы необходимость выяснить все обстоятельства на месте. Мы, как коммунисты, имели право поступить и таким образом. Однако мы не приняли этих мер, поскольку указанный инцидент имел место сразу после выступления с тостом т. Малиновского, в котором он критиковал американский империализм. Затем т. Малиновский стал обходить всех присутствующих, а я подошел к советским маршалам, чтобы предложить выпить за дружбу наших двух народов и за дружбу между нашими армиями. В этот момент т. Малиновский и выступил со своим оскорбительным провокационным заявлением. Если бы мы сразу дали ему отпор, то тем самым это явилось бы хорошей “пищей” для корреспондентов западных империалистических стран.

Мы постоянно заявляли, что надо очень осторожно подходить и продумывать действия, которые могут радовать врагов и огорчать друзей. Что имел в виду т. Малиновский и как понимать его оскорбительное обращение к нам сразу после того, как он выступил с резкой критикой американского империализма? Вполне ясно, что такое заявление по адресу партийно-правительственной делегации КНР практически аннулировало смысл его выступления с тостом. Это — “хрущевщина”. Я сам видел, как американский посол с улыбкой наблюдал за выступлением т. Малиновского. Затем, как сказал мне т. Микоян, вы обменивались мнениями по поводу тоста т. Малиновского и пришли к выводу, что он выражался чересчур остро.

Тов. Микоян А.И. Это я вам сказал о своей точке зрения.

Тов. Чжоу Эньлай. Подобные выступления показывают лишь слабость перед врагами. Так поступал Хрущев. Но американские империалисты видели его насквозь. Мы же, как ваши союзники, испытывали в этой связи горечь. Я вспоминаю, как в 1954 году, когда после Женевского совещания меня пригласили в Советский Союз, в выступлениях Хрущева проявлялась то слабость, то твердость. Но американские империалисты видели его насквозь. Это лишь приносило ущерб авторитету Советского Союза. Высказывания т. Малиновского носили оскорбительный для китайского народа, китайской компартии и ее вождя характер.

Такова первая причина, в силу которой я не дал отпор высказываниям т. Малиновского сразу на месте. Если бы на его месте был Хрущев, то я сделал бы это сразу. Однако это был т. Малиновский. Мы приехали к вам, чтобы выразить наше поздравление и дружественные чувства. Если бы это была внутренняя беседа или дело происходило на приеме с участием только представителей братских партий, я бы сразу дал отпор. Однако это произошло на приеме с участием широкого круга приглашенных, поэтому я решил воздержаться и рассказать об указанном инциденте сегодня. Это не фокусы. Именно так должны подходить к решению таких вопросов коммунисты. Вторая причина, почему я сразу не дал отпор высказываниям т. Малиновского, заключается в том, что я хотел выяснить все детали. На приеме я не спрашивал у т. Хэ Луна, чем кончился разговор с т. Малиновским, а узнал об этом позже.

Тов. Брежнев А.И . Для нас это тоже новость. Мы не знали деталей.

Тов. Чжоу Эньлай . Если бы я стал выяснять все обстоятельства на приеме, то это привлекло бы всеобщее внимание. Вторая причина заключается также еще и в том, что этот вопрос не решить с помощью какого-то протеста. Характер и значение этого вопроса более серьезны, чтобы реагировать только протестом. Вернувшись с приема и изучив все обстоятельства, я пришел к выводу, что это вопрос не только одного т. Малиновского. Такие мысли имеются не только у одного него.

Я имею в виду товарищей в вашем ЦК. Поэтому сегодня я решил официально поставить вопрос перед тремя руководителями КПСС и Советского правительства и надеюсь, что он будет решен. Как надо это понимать — неужели одна из целей вашего согласия на приезд нашей делегации состоит в том, чтобы нас здесь публично оскорблять и провоцировать? Далее. Можно ли считать, что, как об этом говорил т. Малиновский, вы рассчитываете на то, чтобы мы поступили с Мао Цзэдуном так же, как вы с Хрущевым, сняв его с занимаемых постов? Об этом говорил другой советский маршал, который вчера нам заявил: всякому овощу свое время.

Тов. Микоян А.И. Какой маршал?

Тов. Чжоу Эньлай. Лично я не слышал этого высказывания.

Тов. Брежнев А.И. Может быть, это не относилось к Мао Цзэдуну?

Тов. Чжоу Эньлай. В разговоре шли параллельно две мысли: о снятии Хрущева и о желании снять Мао Цзэдуна. Можно было понять эти высказывания как подстрекательство к смещению Мао Цзэдуна. Но на этот счет я не уверен.

Тов. Хэ Лун . За нашими спинами близко стояли два американских корреспондента.

Тов. Чжоу Эньлай. Если кто-либо строит такие планы, то это тщетные попытки и иллюзии. Это ни на йоту не ущемляет авторитета т. Мао Цзэдуна, но это величайшее оскорбление и провокация для китайского народа и Компартии Китая. Разве это может способствовать улучшению отношений между двумя партиями и двумя странами? Это может привести лишь к ухудшению отношений между ними. В-третьих. Можно ли так понять, что в ЦК КПСС имеется точка зрения, согласно которой принципиальные разногласия и споры между нашими двумя партиями сводятся к личным спорам между двумя руководителями — Мао Цзэдуном и Хрущевым, а также к личному характеру и личным качествам этих двух руководителей. Так утверждают империалисты. Но такой вывод напрашивается из высказываний т. Малиновского. Именно поэтому я и должен был официально поставить эти вопросы в беседе с руководителями КПСС и Советского правительства. Этот вопрос необходимо разрешить, иначе о чем мы можем дальше беседовать?