Петр Асташенков - Главный конструктор

И контуры «Восхода» все четче обозначались на ватманских листах. Важнейшие системы будущего корабля Сергей Павлович и на этот раз взял под личный контроль.

Одной из них была, безусловно, система мягкой посадки. Он считал необходимым обеспечить ей особую надежность. Лично ездил к тем, кто разрабатывал парашютную систему для корабля, туда, где испытывались агрегаты будущей системы.

Были споры, какой делать парашютную систему — из одного или двух куполов. Остановились на двухкупольной. Начались испытания — сначала автономные, потом комплексные. Возникли трудности и неудачи. Во время одного испытания из-за отказа в системе приземления макет корабля ударился о Землю.

После этой неудачи Сергей Павлович как-то встретил Константина Феоктистова, собиравшегося лететь на «Восходе», и спросил:

— Костя, не боишься лететь? Шар-то стукнулся.

Константин Петрович ответил:

— Нет, не боюсь. Конструкция системы приземления надежная. Я в ней уверен. А здесь просто произошла ошибка какая-то.

Действительно, вскоре докопались до причины, мешавшей кораблю мягко приземляться. Устранили. Еще раз испытали. Но Сергей Павлович все еще не разрешал планировать полет «Восхода», пока беспилотный корабль не выполнит всю программу будущего полета безукоризненно точно. Его слова по этому поводу памятны всем сотрудникам: «Перед полетом должно быть абсолютно и полностью отработано все от „а“ до „я“».

Когда перед пуском корабля «Восход» Сергею Павловичу стало известно, что система посадки в эксперименте сработала безупречно, он сказал:

— Я другого и не ожидал.

Сергей Павлович, умевший смело идти на риск, никогда не шел на него зря, бездумно, бесцельно. Вот пример. Полет экипажа Комарова был рассчитан на одни сутки, хотя мог продолжаться значительно дольше. Когда с борта корабля космонавты попросили оставить их еще на орбите, Сергей Павлович воспротивился:

— Нет оснований менять программу, мало ли какой есть запас. Цель полета достигнута. Лучше в следующем полете пойдем на новое качество (он имел в виду эксперимент с выходом космонавта в открытый космос).

В работе над «Восходом» особенно отчетливо проявились черты Сергея Павловича как конструктора новой техники. Он был необычайно требователен и беспощаден ко всяким недостаткам и человеческим слабостям. Он не терпел их ни у себя, ни у других. Особенно взыскивал за недостатки с тех, кого больше всего ценил.

— «Изобьет», а ты чувствуешь: что-то в тебе прибавилось, — вспоминают сейчас работавшие с ним.

Сергей Павлович постоянно требовал от каждого специалиста: «Думайте, думайте, думайте!» Но никогда не диктаторствовал. При решении научно-технических вопросов старался, чтобы ближайшие помощники могли высказать свои мысли независимо от его мнения. Очень часто кто-нибудь из сотрудников его коллектива получал записку примерно такого содержания: «Уважаемый Владимир Павлович! Насколько я понимаю, положение дел складывается так… Если это действительно так, вношу предложение… Прошу обсудить с товарищами и подготовить Ваши соображения».

Не было у него суетной заботы о чести мундира руководителя. В свой творческий процесс он вовлекал широкий круг специалистов.

Он любил в тихие предпраздничные вечера, когда все расходятся по домам, посидеть у себя в кабинете, поразмыслить, помечтать… Так было и накануне Октябрьской годовщины. Шел уже двенадцатый час ночи, а в его маленькой рабочей комнате, расположенной рядом с большим кабинетом для заседаний, все еще светилась лампа с зеленым абажуром. Сергей Павлович не спеша разбирал обильную почту. На этот раз поступило около тридцати личных заявлений. Особенно взволновало Сергея Павловича одно письмо. Старая мать из Баку жаловалась на сына — работника КБ, который редко ездит к ней и оставил ее в одиночестве.

Королев тут же написал этой женщине теплое письмо, в котором обещал усовестить сына и попросил сообщить о дальнейшем его поведении. Одновременно он распорядился, чтобы сразу после праздника ее сына вызвали к нему.

Главный конструктор, у которого все мысли, казалось бы, должны быть заняты новой ракетой или будущим кораблем, находит время и пишет письмо матери своего молодого сотрудника…

А вот что вспоминает ветеран — испытатель ракет:

«Ракеты после сборки проверялись на заводе. Но пока они „доезжали“ до космодрома, в них могли возникнуть неисправности. Поэтому на космодроме выполнялся повторный цикл проверок.

Сергей Павлович частенько бывал у испытателей и на заводе, и на космодроме. Как-то во время заводских проверок возникла заминка. Испытатель-новичок никак не мог найти, откуда на корпусе ракеты появилось небольшое положительное напряжение. Долго он бился и наконец установил, что вблизи кабеля проходила шина высокого напряжения. Сергей Павлович, узнав об этом, дал распоряжение директору завода использовать для подачи энергопитания подвесные экранированные коммуникации. А новичка-испытателя поддержал:

— Ну что же, будем работать вместе. Думаю, дело пойдет.

И на прощание намекнул:

— Тем более теперь нечему наводить тень на плетень…

В другой раз, увидев поздно вечером в цехе того же испытателя, поинтересовался:

— У тебя дом есть?

Тот сначала не понял вопроса. Потом объяснил, почему задерживается. Рассказал и о своем доме — восьмиметровой комнате, в которой жил с матерью. Сергей Павлович посоветовал написать заявление об улучшении жилплощади. А вскоре испытателю торжественно вручили ключи от новой квартиры…

В дальнейшем Королев позаботился и о переселении всех испытателей в лучшие квартиры. Он видел, что сложные проверки они ведут порой за счет своего досуга и отдыха. Так пусть уж в те короткие свободные часы, которые им выпадают, они отдыхают со всеми удобствами, как следует».

Основные работы возглавляли видные специалисты. Но утверждать расчеты только потому, что их подготовил авторитетный специалист, значило уподобиться гребцу в океане без руля и без ветрил.

И при всей своей непосредственности, общительности, демократичности С. П. Королев был требовательным научным руководителем, имевшим свой собственный метод управления сложным конструкторским делом.

Принес ему как-то один из ведущих сотрудников смежного коллектива расчет. Делала его группа аэродинамиков, и ведущий целиком положился на них. Королев рассмотрел все цифры. Остановился на лобовом сопротивлении в плотных слоях атмосферы.

— Какой получился це-икс на средней высоте?

Специалист, почуявший недоброе и глядя в расстеленную «простыню», дрогнувшим голосом назвал цифру: «Что-то около…»

— Нет, — поправил его Королев. — Вот я по памяти скажу…