О. Логинов - Юмор в милицейском мундире (Веселые стражи порядка). Часть I

Отгремели пушки на фронтах гражданской войны. Постепенно переловили скрывавшиеся в лесах и городах банды. Жизнь начала входить в мирное русло. Народ, разрушив до основания старый государственный строй России, начал строить свой — социалистический. Вот тут-то понадобились настоящие специалисты, «строители» светлого будущего. А они оказались в дефиците.

Новая милиция тоже начала создаваться, можно сказать, с нуля, на пепелище старой полицейской структуры. Прежние стражи порядка, отдавшие много лет своему делу, оказались «социально вредными элементами». А те, кто пришел служить в рабоче-крестьянскую милицию подчас кроме «правильного» классового происхождения не имели ничего — ни опыта, ни образования. Романтика закончилось. Теперь требовалось не столько из маузера стрелять и шашкой махать, сколько уметь работать головой. А для этого нужны были знания. Но знания имеют свойство сеять в душе зерна сомнения. А власти нужны были не сомневающиеся ни в чем тупые исполнители. Власти некогда было сомневаться, ей необходимо было удержать завоеванное. И если для этого требовались жертвы, то они приносились.

Восстановление разрушенной экономики требовало времени. Перебои с продуктами и товарами приобретали угрожающие размеры. В 1928 г. на них была введена карточная система. Но и она не решила всех проблем. Тогда принялись добывать продукты и товары не экономическим, а репрессивным путем. И одной из главных движущих сил при этом стали органы внутренних дел. Но справедливости ради надо сказать, что в борьбе с врагами народа сотрудники милиции выступали в основном лишь как исполнители. Идейная и руководящая роль в этой борьбе принадлежала совсем другим людям.

После речи Сталина на ноябрьском пленуме ЦК партии 29-го года был взят курс на сплошную коллективизацию сельского хозяйства, кулачество подлежало уничтожению как класс.

Определенной формой давления на кулаков и зажиточных крестьян стали так называемые «твердые задания» по продаже государству зерна, льносемени, пеньки, конопляного семени, вообще продуктов сельского хозяйства. Цифры назначались такие, что, как правило, не выполнялись, и тогда их судили по 61-й статье Уголовного кодекса. О трех таких процессах написал адвокат Меньшагин:

«В повестке дня было три дела. Первым рассматривалось дело Веникова. Старик. С длинной бородой. Больше семидесяти лет ему от роду. Его обвиняли по третьей части 61-й статьи Уголовного кодекса в злостной несдаче назначенной ему в продажу государству пеньки (волокна от конопли). Свидетелем по всем трем делам, которые там рассматривались, проходил председатель Гостомльского сельского совета Калинин. Вот этому самому Веникову было дано задание — сдать 16 пудов пеньки, а он сдал 8. В обвинительном заключении было указано, что он не выполнил это твердое задание по кулацкой вражде к советской власти. На суде я задал вопрос свидетелю Калинину: а сколько он (Веников) собрал? Он подумал и говорит: «Да, пожалуй, пудов шесть он собрал». Я говорю: «А сдал?».

— Сдал восемь. — Так, значит, он сдал больше, чем собрал! А почему же вы дали шестнадцать?

— Так он же кулак! — был ответ.

И всё. Как будто бы этот ответ не требовал никаких дальнейших пояснений. Суд назначил Веникову 10 лет ссылки в соединении с принудительными работами. Так что это была не простая ссылка, а там, куда его направят, он должен был выполнять работы по заданию местных соответствующих властей.

Вторым слушалось дело Жукова. По сумме сельскохозяйственного налога, который он платил, видно было, что его хозяйство отнесено было к числу середняцких хозяйств. Он тоже обвинялся в невыполнении твердого задания по сдаче пеньки. Ему надо было 10 пудов сдать, а он сдал 6. Я спросил председателя сельсовета Калинина, который тоже проходил свидетелем по делу:

— Почему же ему так назначили? Сколько он собрал?

— Он так и собрал, как сдал.

— А почему назначили?

— Он был урядником в царское время.

Хотя уже прошло с 17-го по 29-й год двенадцать лет, т. е. даже по 30-й. Тринадцатый год шел, как он перестал быть урядником, но считалось, что он вроде как урядник, должен зерно сдавать. Этому дали два года лишения свободы в обычных так сказать тюрьмах-лагерях.

Третьим было дело председателя сельского совета Пронина, который был предшественником Калинина на этой должности. Он обвинялся по 109-й в злоупотреблении служебным положением, которое выразилось в том, что он в прошлом году недооблагал сельскохозяйственным налогом кулацкие хозяйства. Но при мне был текст закона о сельскохозяйственном налоге, и я в своем выступлении демонстрировал суду, что он брал так, как предусмотрено было законом. А изменились ставки в сторону повышения уже в этом году. А его судят, исходя из того, что он должен был, что ли, предчувствовать изменения… Ему дали три года лишения свободы».

А вот один любопытный документ из той эпохи:

18 декабря 1934 года Кинельский райком ВКП(б) выпустил постановление «Об отравлении четырех свиней в колхозе имени Калинина в с. Сколково.»

Из постановления:

«Райпрокурору Павлову в течение трех дней закончить и провести показательный процесс над председателем колхоза т. Харитоновым, который, размахивая бумажкой из бактериологической лаборатории института, пытается доказать, что свиньи отравлены микробами. Сам того не понимая в написанной по-латыни бумажке, в которую он верит больше, чем в политику партии в борьбе с классовым врагом, в борьбе за развитие социалистического животноводства. Горе-коммунист Харитонов до сих пор не может понять, что большой ущерб нанесен в результате потери классовой бдительности и проникновения на ферму классового врага (микроба)».

В 30-е годы появились органы внесудебных репрессий — «тройки» в составе первого секретаря ЦК ВКП(б) союзной республики (крайкома, обкома), начальника управления НКВД и прокурора соответствующего уровня, а без секретарей партии — «двойки». А в 1934 года те же «тройки», только под названием «Особое совещание» появились в НКВД. Репрессивной машине был дан полный ход. В инструкциях регламентирующих деятельность троек, их задача определялась почти, что производственной терминологией — изъятие социально-вредного элемента. И это самое изъятие было поставлено на поток. Конвейер репрессий заработал.

Особо отличившихся сотрудников НКВД в ту пору награждали топорами. На одной стороне у них было написано: «Бей левых!», на другой: «Бей правых!», а на обухе: «Бей всех!». Народ эти тенденции воспроизвел в анекдотах: