Анатолий Терещенко - Разлом. Белый и красный террор

В тылах белых тоже было неспокойно — махновщина громила и красных, и белых. На освобожденные от красных земли возвращались бывшие хозяева. Начались грабежи, страшные еврейские погромы. Деникин в отчаянии писал жене:

«Нет душевного покоя. Каждый день — картина хищений, грабежей, насилий по всей территории вооруженных сил. Русский народ снизу доверху пал так низко, что не знаю, удастся ли ему подняться из грязи».

То, что творилось в тылах Добровольческой армии, нельзя было ограничить сверху никакими приказами, нормами, увещеваниями. Лозунг «грабь награбленное» теперь становился для белых тем, чем он был и для красных в 1917 году не только в глубинке.

По рассказу свидетельницы этих событий бабушки автора Марии Захаровны Ефимовой, когда в ее село Москаливка зашел обоз деникинцев, первое, что они сделали, — это по мобилизации забрали в свои ряды молодежь. Тех, кто сопротивлялся, — расстреляли у оврага. Вывели со двора кормильца семьи — орловского рысака. Закололи годовалого кабана и экспроприировали три мешка картошки.

Когда мать ее, всплеснув руками, вскрикнула: что же вы делаете, изверги, — старший команды мародеров вытащил револьвер и дважды пальнул вверх. По ее рассказам, на соседней улице солдатня и офицеры-деникинцы насиловали женщин, не гнушаясь подростками и старухами.

Практически сразу после захвата Украины белыми там был установлен деникинский оккупационный режим. И сразу же население ощутило на себе белый террор и репрессии: земли, фабрики и заводы возвращались прежним владельцам. Активно стала проводиться в жизнь принудительная реквизиция продовольствия. Рабочий день белые власти увеличили до 11 часов. Тюрьмы были переполнены не столько уголовниками, сколько политическими узниками. Свирепствовали военно-полевые суды. От пленных освобождались петлей или пулей. Все это вызывало стихийное недовольство населения, часть которого сбивалась в партизанские отряды для отпора деникинщине. Наибольший размах сопротивление белым в таком формате получило в деникинском тылу.

В антиденикинском русле действовали и банды атамана Н. Махно, создавшего революционную повстанческую армию, а по существу сборище бандитов-мародеров, грабящих местное население и воющих против белых и красных.

Все это заставляло командование Добровольческой армии отрывать части и подразделения с фронтов и направлять их на подавление многотысячной «партизанки» с резкой политической окраской на стороне идей красных. Частью партизан на Украине руководил Станислав Викентьевич Косиор (1889–1939), будущий Генсек Компартии Украины и Член Политбюро ЦК ВКП(б).

Деникину, как приверженцу конституционной монархии, пришлось в борьбе с красными проявлять диктаторские замашки при осуществлении военно-политической власти. Он старался сплотить как можно более широкие народные массы вокруг Белого движения под девизом: «Борьба с большевизмом до конца!».

Патриотический призыв для борьбы за «Великую, Единую и Неделимую Россию» не встречал особого понимания у простых людей, понимающих, что Деникин на стороне тех сил Антанты, которые пытаются разрушить единство страны и порвать ее на куски и снова привести к власти помещиков.

Этот призыв также встретил недопонимание и сопротивление среди казачьих государственных образований Дона и Кубани, добившихся автономии и федерального устройства будущей России.

Репрессивная политика правительства Деникина была схожа с политикой Колчака и других военных диктаторов.

Полицейские функции на подконтрольных Деникину территориях выполняла Государственная стража. К осени 1919 года ее численность доходила до 80 тысяч человек, тогда как армия составляла чуть более 110 тысяч штыков и сабель.

Это ли не пример ориентации на усмирение народа через жандармские функции «стражников».

В августе 1918 года Деникиным было приказано: «Всех лиц, обвиняемых в способствовании или благоприятствовании войскам или властям советской республики в их военных или иных враждебных действиях против Добровольческой армии, а равно за умышленное убийство, изнасилование, разбои, грабежи, умышленное зажигательство или потопление чужого имущества» предавать «военно-полевым судам войсковой части Добровольческой армии, распоряжением военного губернатора».

Забастовки подавлялись силой, а о содержании приговоров военно-полевых судов знали все. Кроме того, Деникин запретил евреям вступать в Добровольческую армию на офицерские должности, что вызывало недоумение даже у руководителей Антанты, на которую он делал ставку во внешней политике…

После серии поражений Добровольческой армии начался ее откат к Черному морю.

Партизанский отряд деникинцев — первый в Белом движении — полковника В. Чернецова отметился массовыми расстрелами. Только после двух боев 30 ноября 1918 года было расстреляно более 400 человек, в том числе 180 человек на Ясиновском руднике и более 250 человек — на станции Лихая.

В ходе известного «победного» похода Генерального штаба генерал-майора М. Г. Дроздовского (1881–1919) по маршруту Яссы — Ростов осенью 1918 года по его приказу было казнено более 700 человек, причем эти данные явно не полные. А во время Второго Ледяного похода в станице Белая Глина дроздовцы, по различным источникам, расстреляли от 1300 до 2000 человек.

В дневнике Дроздовского после его смерти нашли запись его принципа борьбы с красными: «Два ока — за око, все зубы — за зуб!».

Известны случаи, когда белые в эшелонах и на баржах смерти перемещали политзаключенных в активно строящиеся концлагеря и тюрьмы. В ходе этих перевозок зимой 1918 года погибло около 3000 человек.

В своей книге «Белый террор в России» Павел Голуб свидетельствовал на основе изучения архивных документов Белого движения:

«Особым репрессиям подвергались уезды Екатеринбургский и Верхотурский. В Кизлярских копях расстреляно и заживо погребено более 8000 человек. А в Тагильском и Надеждинском уездах белые расстреляли около 10 000 человек…

Перепорото около 10 % мирного населения. Пороли стариков, женщин и детей. Взрослых мужчин больше расстреливали. Разорены — вся беднота и все сочувствующие советской власти».

Белый генерал из Оренбуржья С. С. Аксаков, находясь за границей, вспоминал о гражданской бойне в России:

«…Это самое ужасное, но ужаснее всего — это Гражданская война. Ведь там брат убивал брата! С содроганием вспоминаю, как им, девятнадцатилетним юношам, приказывали расстреливать пленных.

В январе 1919 года в Уральской области было расстреляно 1050, в Терской — 1300, в Уфе — 670, в Тюмени — 500 человек.

Общая численность жертв антибольшевистского террора более 500 000, причем эта цифра может быть увеличена с учетом еврейских погромов, часто имевших антибольшевистскую направленность…»