Анатолий Терещенко - Разлом. Белый и красный террор

Кроми предложил латышам выехать в Москву, снабдив письмом для передачи Локхарту, готовившемуся установить контакты с влиятельными командирами латышских стрелков. Прибыв в Москву, Буйкис и Спрогис доложили руководству ВЧК о своем задании.

В Москве после оперативной летучки с Феликсом Дзержинским и Яковом Петерсом было решено «подставить» Локхарту командира 1-го легкого артдивизиона Латышской стрелковой дивизии лейтенанта Эдуарда Берзина, выдав его для солидности за полковника. Берзин встретился не только с Локхартом, но и с Рейли, который передал для подкупа латышей 1,2 млн рублей. Именно они должны были помочь свергнуть советскую власть, но получился облом. Заговорщики не успели опомниться, как чекисты задержали практически всех участников заговора, причем не церемонились с заходом в здания зарубежных дипломатических представительств. Решалась судьба России!

Ночью 1 сентября 1918 года у себя на квартире в Москве был арестован и Локхарт.

Нина Берберова, русская писательница, свидетельница того времени, в своей книге «Железная женщина» писала:

«2 сентября правительство Ленина отправило правительству Его Величества в Лондон следующую телеграмму:

«Сегодня, 2 сентября ликвидирован заговор, руководимый англо-французскими дипломатами, во главе с начальником британской миссии Локхартом, французским генеральным консулом Гренаром, французским генералом Лавернем и др., направленный на организацию захвата при помощи подкупа частей советских войск, Совета народных комиссаров и провозглашения военной диктатуры в Москве…»

А теперь давайте послушаем пояснения противника России, участника антисоветского подполья Александра Гефтера, изложенные в его мемуарах:

«Локхарт попался в Москве самым глупым образом. Говорили, что в деле замешана женщина… Огромное количество людей, имевших отношение к Локхарту, было арестовано или вынуждено скрываться… По чьему-то доносу большевики узнали, что в Британском посольстве (оно находилось тогда еще в Петрограде. — Прим. авт.) есть документы, представляющие для них интерес. Смелый англичанин, капитан Кроми…, защищал вход в посольство на нижней площадке лестницы с маленьким браунингом в руках. В это время все хранившиеся на чердаке документы были уничтожены. Большевики ворвались с черного хода, и Кроми был убит винтовочным выстрелом в затылок».

4 сентября Локхарт обратился к руководству ВЧК с личной просьбой освободить арестованную вместе с ним свою любовницу Муру Бутберг. Ее освободили, а его препроводили в изолятор на Лубянке, в котором он провел пять дней и ночей, а потом еще на 24 суток англичанина поместили в небольшую квартирку в Кремле вместе с подсаженным к нему Шмидхеном — Яном Буйкисом, где его навещали дипломат Карахан и чекист Петерс вместе с Мурой Бутберг.

О раскрытии чекистами дела Локхарта было объявлено вскоре после покушения Фанни Каплан на В. И. Ленина и убийства председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого членом партии народных социалистов, студентом Леонидом Каннегисером. Считается, что эти события явились одной из причин развертывания массового красного террора в Советской России.

Кстати, Моисей Соломонович Урицкий высоко ценил деятельность Льва Троцкого, заявив после свершения революции: «Вот пришла великая революция, и чувствуется, что как ни умен Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого».

С «гениальностью» Троцкого читатель ознакомится чуть ниже в главе «Карательный эшелон».

Что касается Локхарта, его отправили в Лондон, а Литвинов вернулся в Москву. По делу о заговоре было привлечено несколько сотен его участников. Иностранцев, как правило, выдворяли, а россиян сурово наказывали, вплоть до расстрела.

Японцы — народ трудолюбивый, достойный уважения, но для нас их политики и военщина были и остаются «заклятыми друзьями». Будем считать — не повезло России на Дальнем Востоке. Судьба послала ей на Тихоокеанском побережье крайне неуживчивого и агрессивного соседа — Японию. Считается, что впервые они попытались развязать войну с россиянами в 1875 году, однако начали ее только через 30 лет. В 1904–1905 годы японцы разгромили наши армию и флот, пользуясь удаленностью баз снабжения и несовершенством тогдашних коммуникаций. Но самый большой вред японцы нанесли России после революции 1917 года.

Уже 8 ноября 1917 года военный министр генерал Кадзусига Угаки, выступая перед слушателями имперской военной академии, призвал «поднять знамя империи на обширных пространствах вплоть до Уральских гор».

Интересна одна деталь, простые японцы о жестокой оккупации Дальнего Востока Советской России соплеменниками не знают (в школьных учебниках этот факт умалчивается), за исключением историков и дотошных публицистов.

А начиналась она так.

Военное руководство Страны восходящего солнца высадило значительный десант во Владивостоке 5 апреля 1918 года и стало готовиться к началу наступления на Хабаровск, который был захвачен в сентябре того же года вместе с главным городом Забайкалья — Читой. С этого времени японцы стали проводить планомерное физическое уничтожение русского населения. Только в одном Владивостоке за несколько месяцев 1920 года японцы убили 7 тысяч русских. Население Хабаровска за годы оккупации сократилось с 52 до 30 тысяч человек, а всего население Забайкалья — более чем на треть. В Амурской области за январь-апрель 1920 года было сожжено дотла 25 сел и деревень вместе с жителями.

Их зверства на Дальневосточной земле поражали свидетелей ужасом. Сожжение в топке паровоза партизан Сергея Лазо, Алексея Луцкого и Всеволода Сибирцева, вырванное сердце комсомольца Виталия Бонивура — до такого могли додуматься только патологически жестокие нелюди.

Надо заметить, что огнестрельное оружие в ходе карательных операций на нашей земле ими практически не применялось. Тысячи жертв закалывали штыками, мечами отрезали и рубили головы, еще живых людей сжигали, закапывали живьем, у женщин вспаривали животы и выворачивали внутренности наружу, убивали малолетних детей. Насиловали, а потом зверски лишали жизни не только взрослых женщин, но и девочек, не брезговали старухами.

В литературе упоминается кровавая расправа японских интервентов над жителями деревень Мажаново и Сохатино в Приамурье, не пожелавших дальше терпеть бесчинства японской военщины. Прибывший в эти деревни 11 января 1919 года карательный отряд по приказу своего командира — капитана Маэда расстрелял всех находившихся в этих деревнях жителей, включая женщин и детей, а сами деревни были сожжены.