Анатолий Терещенко - Разлом. Белый и красный террор

Подействовала, конечно, на французскую «робость» и большевистская пропаганда. Результата ее ждать долго не пришлось — французские солдаты отказались сражаться на российской земле, 20 апреля на французских боевых кораблях «Мирабо», «Жане Барт» и «Франс» были подняты красные флаги.

Итак, провал иностранной интервенции в Крыму показал, что заморские «гости» не горели особым желанием воевать за интересы белой России. Что касается материальной поддержки Добровольческой армии (ДА), она была. Англичане в начале 1919 года направили на фронт на помощь Деникину 200 тысяч комплектов обмундирования, 2 тысячи пулеметов, 500 тысяч патронов. Но такие «старания» не помогли белым — к началу 1919 года весь полуостров был в руках большевиков.

Министр внешних сношений белых М. Винавер в «Справке о деятельности Крымского правительства и причинах его падения» писал:

«Добровольческая армия не могла прислать в Крым сколько-нибудь значительных сил, а по качеству своему отряды, присланные в Крым, особенно в Ялту, были таковы, что поведением своим вызывали негодование со стороны всего мирного населения. Отряды эти сочли себя вправе взять в свои руки расправу с теми, кого они признавали большевиками, и самовольными убийствами, арестами, разгромом типографии газеты «Прибой» вызывали во всем населении Крыма крайне недружелюбное отношение. Репрессий со стороны командования Добровольческой армии, несмотря на настояния Правительства, не последовало».

Но большевики в Крыму долго не продержались. В конце июля 1919 года «добровольцы» снова овладели Крымом. Успехи деникинцев были впечатляющими. Они, помимо Крыма, заняли большую часть Украины, Северный Кавказ, область войска Донского и вышли к Волге. В августе были взяты Одесса, Киев, Харьков, а затем Белгород и Курск. Основной удар готовился по Москве. Ленин запаниковал. Но к октябрю обстановка резко изменилась. Красные стали теснить белых. К началу 1920 года ДА потеряла Киев, Донбасс, Дон и направилась в сторону Крыма с новым командующим — бароном Врангелем. О белом терроре периода правления Врангеля в Крыму говорилось выше, теперь есть смысл поговорить о красном.

Эвакуация Русской армии из Феодосийского порта была самой неудачной, так как не успели эвакуироваться тысячи ее солдат и офицеров. После того как 16 ноября 1920 года в город вошли основные силы Красной армии, уже на следующий день начались массовые расстрелы. Первый — на железнодорожном вокзале, где были расстреляны все раненые, больные и выздоравливающие солдаты и офицеры Виленского полка. По архивным данным, регистрацию в городе прошли 4500 человек, из них расстреляна была половина. В литературе описан расстрел 400 курских рабочих и их семей, прибывших в Крым вместе с отступающими частями ДА.

В Севастополе Приморский и Исторический бульвары, Нахимовский проспект, Большая, Морская и Екатерининская улицы были увешаны телами казненных. Вешали на фонарных столбах, на деревьях и даже на памятниках. Офицеров вешали в форме при погонах, штатских — полураздетыми. В городе зарегистрировалось около 3000 солдат офицеров РА. Все они стали жертвами красного террора. В Керчи обреченных привозили к набережной и топили в море. В Ялте из зарегистрированных 7 тысяч белых военнослужащих 5 тысяч были казнены. В Симферополе казни забрали почти 12 тысяч — расстреливали в одиночку и целыми партиями из пулеметов. Раздевали догола. Некоторые убегали — их прятали крестьяне. По оценке поэта и художника М. Волошина, голод в Крыму пережил 1 из 3 крымских интеллигентов. Надо признать, что красный террор в Крыму был масштабней белого. В коллективном труде французских историков «Черная книга коммунизма» эти события в Крыму названы «…самыми массовыми убийствами за все время Гражданской войны».

6 декабря 1920 года Ленин заявил:

«Сейчас в Крыму 300 000 буржуазии. Это источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Но мы их не боимся. Мы говорим, что возьмем их, распределим, подчиним, переварим».

И процесс «переваривания» начался.

12 ноября 1920 года Реввоенсовет Южного фронта под командованием Михаила Фрунзе опубликовал в газете «Правда» «Обращение к офицерам, солдатам, казакам и матросам армии Врангеля», в котором предлагал сдаться, гарантируя жизнь, а желающим — свободный выезд за границу. Заканчивалось оно таким призывом: «Откажитесь от позорной роли лакеев иностранных империалистов. В настоящий грозный час будьте с Россией и ее народом!»

Самый впечатляющий всплеск красного террора пришелся на ноябрь-декабрь 1920 года, когда в Крыму было уничтожено до 70 тысяч сдавшихся офицеров врангелевской армии и других «бывших». Хотя подобными методами кровавого красного террора пришлось воспользоваться и при подавлении Кронштадтского мятежа, Тамбовского и Западно-Сибирского крестьянских восстаний.

Страшную память о себе оставили латышские стрелки в Крыму. Дивизия под командованием Яна Лациса храбро форсировала Сиваш, за что получила имя — 15-я Краснознаменная Сивашская. А когда войска барона Врангеля были выбиты из Тавриды, латыши вместе с другими красноармейскими частями занялись «чисткой» полуострова от «всякой белогвардейской сволочи».

Слова, сказанные якобы Троцким: «Крым — это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит!», переплавлялись в дела — кровавые, безрассудные, противоречивые. Людей расстреливали, топили в море, сбрасывали с обрыва.

По воспоминаниям свидетелей тех событий, в Севастополе многие деревья и фонарные столбы были «украшены» телами повешенных «врагов советской власти». Крым того времени стали называть «всероссийским кладбищем». По предварительным данным, на полуострове было казнено более 100 тысяч человек.

Занятие красными и махновцами, помогавшими выбить Врангеля из Крыма, сопровождалось разграблением винных складов. Краскомам, боровшимся с пьянством красноармейцев, приходилось выливать из бочек вино, чтобы хоть как-то навести порядок в войсках. Ленин и Троцкий слали грозные телеграммы Фрунзе с требованием не дать никакой возможности контрреволюции покинуть Крым.

По выражению историков Зарубиных, «заводной ключ к механизму террора находился в Москве. Отсюда были присланы заправилы — венгерский еврей Бела Кун и Розалия Землячка (Залкинд), а также один из руководителей государства — Г. Л. Пятаков, направленный для общего руководства акцией».

Землячку за жестокость называли и Красным Демоном, и Фурией террора. Пулеметы в Крыму работали не переставая, пока Розалия не скомандовала: «Жаль на них патронов. Топить. И все!» Приговоренных к казни собирали на баржи, привязывали к ногам камни и сбрасывали в море. Для острастки часто это делалось на глазах у жен, малых детей, стоящих на коленях на берегу и молящих о пощаде. Рыбаки свидетельствовали, что они видели, как стоят под водой сотни и тысячи утопленников…