Честер Старр - Древние цивилизации Евразии. Исторический путь от возникновения человечества до крушения Римской империи

В последние поколения Римской республики синтез греческой и римской культур привел к появлению «классической цивилизации», как мы ее называем. Люди, подобные Цицерону и Августу, являлись наследниками и Греции, и Рима. Из первой они заимствовали многие технологии, мотивы и идеи, от римских же предков они в первую очередь получили энтузиазм, практичность, расчетливость и оптимистическую веру в будущие успехи.

Периодом творческого подъема оказалось начало греко-римского синтеза в последнее столетие Римской республики и позднее. В искусстве и архитектуре римляне очень многим обязаны греческим образцам. Современные музеи наполнены римскими копиями с великих греческих шедевров. На художников, даже если они были греками, зачастую работающими на богатых римских покровителей или римское государство, незаметно влияли шумная энергия столичного города и дух их римских нанимателей. Уже в огромных залах суда или базиликах Поздней республики можно обнаружить зарождение большого интереса к архитектурному оформлению внутреннего пространства. Фрески римских вилл и портретные бюсты известных римлян заметно отличаются от ранних греческих образцов своим вниманием к природе и индивидуальным чертам изображаемых людей.

В римской литературе выделяются два крупных периода: эпоха Цицерона и эпоха Августа. Одним из наиболее интересных поэтов первого являлся Лукреций (около 99 – около 55 до н. э.). Единственная его поэма «О природе вещей» – отражение эпикурейской философии, направленной на избавление людей, живущих в тревожные времена Поздней республики, от их страхов. Ее содержание было греческим, однако усердие и сила – истинно римскими. Другой великий поэт той эпохи Катулл (84–54 до н. э.) писал короткие изящные стихотворения в александрийском стиле, полные мифологических отсылок. В этих поистине лирических произведениях находит отражение редкий феномен древней литературы – юная душа, поглощенная любовью к женщине постарше, которая – увы! – просто играла с чувствами Катулла.

Величайшей фигурой той эпохи является сам Цицерон (106–43 до н. э.). Его политическую деятельность можно оценивать по-разному. Однако, рассматривая его вклад в литературу, все должны согласиться с его современником Цезарем, который считал, что Цицерон расширил пределы латинского гения. Цицерон-оратор выработал классический латинский стиль речей, которые были понятны, ритмичны и изумительно изменчивы, чтобы выражать требуемое – насмешку, волнение или призыв. Когда Цезарь стал диктатором, Цицерон был вынужден отказаться от произнесения речей и обратился к написанию многочисленных трудов и диалогов на темы религии, морали, политики и риторики. Все они составлены в его многословном изящном стиле, почти полностью основанном на греческих источниках. Во многом благодаря его трудам латинский язык значительно пополнил свой философский словарный запас. Благодаря его произведениям Средневековье и Ренессанс получили большую часть своих знаний о достижениях греческой мысли.

Политические бури и напряженность периода Поздней республики скорее вдохновили, чем обескуражили умы римских авторов. Однако основной всплеск творчества пришел вместе с безопасностью и относительным миром, установившимися в правление Августа, который поощрял развитие культуры и оказывал ее деятелям щедрую финансовую поддержку. Знаменитая эпоха Августа, продолжавшаяся в ее литературных аспектах с 43 по 8 год до н. э., стала редким периодом гармонии и обращения к прошлому, когда люди радовались смирению «свирепого Марса». Рим был украшен множеством новых зданий. Скульпторы в тот период создали несколько величайших достижений римского искусства, например Алтарь мира, и воплотили в статуях Августа символ земного спасителя и защитника Средиземноморья.

Из множества авторов той эпохи лучше всего ее дух выразили Тит Ливий, Гораций и Вергилий. Тит Ливий (59 до н. э. – 17 н. э.), возможно, являлся величайшим римским историком. Он подробно описал развитие Римской республики. Его труд оказался чересчур объемным, чтобы писцы следующих столетий скопировали его полностью, однако даже то, что от него сохранилось, дает нам детальное описание героев раннего Рима. В отличие от Тита Ливия Гораций (65–8 до н. э.) освещал современные ему события. В искусных сатирических стихах он высмеивал недостатки мира, прославлял Августа или давал серьезные советы по литературной критике и искусству поэзии. Со своим космополитизмом, сатирическим духом и восхищением сельской жизнью Гораций стал любимцем аристократических обществ. При этом, несмотря на его подражание греческим стихотворным метрам, его взгляд на мир оставался истинно римским.

Римский патриотизм особенно заметен у другого великого поэта эпохи Августа – Вергилия (70–19 до н. э.), строки которого мы цитировали в конце четвертой главы. Вергилий обладал чувствительной душой и вел тихую жизнь при финансовой поддержке Августа и Мецената. Его самым совершенным произведением стали «Георгики», «руководство» по сельскому хозяйству, составленное в стихах, рекомендующее постоянный упорный труд земледельца и блестяще описывающее гекзаметром любовь поэта к Италии. Однако величайшим произведением Вергилия стала эпическая поэма «Энеида», созданная после того, как Август восстановил мир в Средиземноморье. Вергилий не успел ее закончить и, находясь на смертном одре, приказал ее сжечь, однако Август вмешался, чтобы сохранить этот шедевр.

Героем поэмы является Эней, впервые упомянутый в гомеровской Илиаде в качестве члена троянской царской семьи. После этого возник миф о его путешествии в Италию, где Эней стал прародителем римлян. «Энеида» описывает его скитания в книгах I–VI, а книги VII–XII посвящены его сражениям с латинами и этрусками для защиты поселения. На протяжении всей жизни Энеем двигало божественное повеление подготовить блестящее будущее Рима. Поэт периодически отвлекается, чтобы в емких строфах пророчества описать то цель Рима как объединителя Средиземноморья, то роль Августа в принесении мира на эти земли. Подобно Титу Ливию, Вергилий взирал на прошлое Рима с огромной гордостью, однако, в отличие от историка, он смотрел в будущее с уверенностью в том, что боги поддержат Рим.

Поэма многое взяла из произведения Гомера и в деталях поэтического стиля, и в общем построении. При обычном прочтении ее герой Эней выглядит хладнокровным: во время своего пребывания в Карфагене он влюбляется в царицу Дидону лишь для того, чтобы бессердечно покинуть ее, когда боги велят ему отправляться в Италию. И все же на протяжении периода Средневековья «Энеиду» почитали с почти религиозным восхищением – Данте в «Божественной комедии» сделал Вергилия проводником по аду и чистилищу – и она до сих пор остается одной из величайших вех в истории западной литературы. В конце концов, за искусственностью сюжета Вергилия лежат глубокие размышления о месте человека в мире. По меткому выражению современного критика, «ни одно другое поэтическое произведение не затрагивает струны человеческого сострадания более тонко, его оттенки переплетены очень искусно. Ни в одном нет такого глубокого ощущения красоты и печали жизни, ярких воспоминаний, смутных надежд и пронизывающего все безграничного сожаления».