Айзек Азимов - История США от глубокой древности до 1918 года

К 21 июля Германия получила третью ноту касательно потопления «Лузитании», уже за подписью Лансинга, и эта нота была почти ультиматумом. Германия отступила, пообещав не топить лайнеры без предупреждения и без обеспечения безопасности для гражданских лиц. Это была дипломатическая победа, ведь Германия в итоге извинилась за потопление и предложила компенсацию.

Тем не менее прекратить на деле использование субмарин она не могла, поскольку это привело бы ее к поражению, и потому рано или поздно Соединенные Штаты обречены были вступить в войну на стороне союзников.

Американское возмущение Германией стало еще сильней, когда были разоблачены германские намерения устроить на американских предприятиях, работавших на союзников, акции саботажа. 24 июля 1915 года Генрих Альберт, глава германской пропаганды внутри Соединенных Штатов, беззаботно забыл свой портфель в поезде нью-йоркской подземки. Его немедленно подобрали американские агенты, и обнаружилось, что там лежат документы о планах саботажа, подписанные военным атташе германского посольства Францем фон Папеном и самим послом.

30 ноября произошел взрыв на пороховом заводе Дюпона в Уилмингтоне, Делавэр; 31 человек погиб. Многие считали, будто это стало следствием германской диверсии. Факт состоял в том, что на следующий день Соединенные Штаты потребовали отозвать фон Паиена, придав официальный вес распространявшимся слухам. 30 июля 1916 года случился взрыв оружия на острове Блэк-Том, Нью-Джерси, причинивший убытков на 22 миллиона долларов, и снова подозревали германский саботаж.

Те американцы, которые считали, что все это было подготовкой к американскому участию в войне, сознавали: в тогдашнем своем состоянии военной готовности Соединенные Штаты ничего сделать не смогут. Образ страны, столь же беспомощной, как «бедная маленькая Бельгия», не казался противоречащим истине.

Поэтому и начались многочисленные выступления за «готовность». Среди тех, кто обращал на себя внимание в этой связи, был Теодор Рузвельт — возможно, главный американский ура-патриот того времени. Он горячо нападал на Вильсона как на слабака и, как подразумевалось, труса. Другими интервенционистами были тогда Генри Кэбот Лодж и человек, служивший военным министром у Тафта, Генри Льюис Стимсон (род. в городе Нью-Йорк 21 сентября 1867 года).

Но были и американцы, которые оказались убежденными пацифистами и которые считали войну в Европе огромной трагедией. По их мнению, Соединенным Штатам следовало попробовать ее остановить, но не присоединяться к ней. Однако пацифисты действовали не очень эффективно, а иногда были смешны.

К примеру, автомобильный магнат Генри Форд, желая добра, нанял корабль и 4 декабря 1915 года с 20 членами команды, 60 пацифистами различных оттенков и 57 журналистами отплыл в Европу. 19 декабря «корабль мира» пришел в нейтральный норвежский порт, и, конечно, оказалось, что ему там нечего делать. Пацифисты ссорились между собой во время плавания о каких-то мелочах, и Генри Форд, лишившись иллюзий, тайно уехал домой 24 декабря. Оставшиеся пацифисты посещали нейтральные страны и произносили речи, но все это было пустым сотрясением воздуха, а событие в целом помогло ура-патриотам выставить пацифизм в дурацком свете.

Случались и более прямые акции против поднимающейся военной лихорадки. 22 июля 1916-го в Сан-Франциско состоялся парад «готовности», и там, где он проходил, взорвалась бомба, убившая десять человек и ранившая сорок. Виновного так никогда и не нашли, но где-то по соседству находились Томас Дж. Муни (род. в 1882 году) и Уоррен К. Биллингз (род. в 1894 году). Они мирно наблюдали за парадом и не имели никакого отношения к бомбе, но они были пацифистами и радикальными рабочими лидерами, что уже показалось криминалом.

Их арестовали и отдали под суд в атмосфере обычной для таких случаев истерии. У Муни и Биллингза, отстаивавших свою невиновность, не было шанса. Свидетельства против них выглядели шатко и, как выяснилось впоследствии, были ложными, но Муни приговорили к смерти, а Биллингза — к пожизненному заключению. Дело оказалось достаточно громким, чтобы Вильсон решил заменить смертный приговор пожизненным заключением, однако оба оставались в тюрьме до 1939 года, прежде чем их помиловали и отпустили.

Сам Вильсон не жаждал войны. Хотя его госсекретарь-интервенционист Лансинг и не делал секрета из своего желания, чтобы Германия была повержена, пусть и ценой американской интервенции, Вильсон по-прежнему медлил.

10 мая 1915 года, выступая с речью в Филадельфии, Вильсон заявил: «Есть в мире люди, слишком гордые, чтобы драться. Есть в мире страны, которые настолько правы, что им даже не нужно силой убеждать других в том, что они правы».

Это высказывание стало поводом для шуток интервенционистов, и, если начистоту, не так и легко было понять, как это — быть слишком гордым, чтобы драться. Гораздо проще подумать, будто кто-то слишком боится драться, и вот на это-то и намекал постоянно Рузвельт в связи с позицией Вильсона.

И все же после потопления «Лузитании» и других смертей американцев на море, вызванных действиями германских субмарин, Вильсону пришлось сдаться. Соединенные Штаты никоим образом не могли ограничиться все более агрессивными словами, адресованными Германии, и вовсе не использовать военную силу. В конце года Вильсон представил программу увеличения армии, а в январе 1916-го поехал по стране, пропагандируя «готовность».

Вильсон четко понимал, что в случае продолжения войны Соединенные Штаты рано или поздно втянутся в нее, и потому надеялся, что война закончится. Раз уж никто не выигрывал войну и все явно были в проигрыше, все воюющие страны могли согласиться на какой-то разумный мир.

В начале 1915-го Вильсон отправил своего близкого друга и советника полковника Хауса в Европу — выяснить желания воюющих сторон. Все они согласились с тем, что мир желателен, но каждая хотела, чтобы противник купил мир ценой уступок, в то время как она сама уступать ни в чем не собиралась.

В январе 1916 года Вильсон посла Хауса в Европу во второй раз. К этому моменту Соединенные Штаты уже более четко поддерживали союзников, и Хаус сказал британцам, что если те согласятся на мирную конференцию, а германцы — нет, американцы начнут войну с Германией.

Но даже и в этом случае союзники не двигались с места. Они боялись, что блеф сработает слишком хорошо; что Германия согласится на мирную конференцию, потом потребует уступок, а Соединенные Штаты будут давить на союзников, вынуждая их согласиться, чтобы завершилась война.

И война продолжалась. Каждая сторона боялась, что поражение окажется невыносимым, и надеялась, что еще один рывок может принести победу. А Соединенные Штаты чувствовали себя все более увязшими в путанице событий, которые волей-неволей затягивали их в войну.