Сергей Семенов - Развитие техники в каменном веке

Существенное отличие южноафриканского «хопо» от загонов на севере Европы, Азии и Америки заключалось в том, что здесь охота велась не на один вид животного, например антилопу, а на разных одновременно.

О химической технологии ядов на уровне охотничьего хозяйства свидетельствуют имеющиеся исследования по бушменам и южноамериканским индейцам. [671] J. Schapera . Bushman arrow poisons. Banty Studies, vol. II, Johannesburg, 1925, pp. 199-213. Люди бушменского племени памаква звали тот вид гусениц, которые питаются ядовитыми растениями. Они собирали их в момент, когда личинки превращаются в куколки, крепко завязывая в кожаном мешочке. В результате ферментации и испарения сквозь кожу начинали постепенно проступать капли жидкости. С течением времени в мешке оставался черный конденсат. Бушмены, кочевавшие но Калахари, изготовляли яд путем синтеза луковичных растений, корней амарилиса, змеиного яда, ядовитых пауков. Все это варили в черепаховом панцире, пока масса не приобретала вид темного воска. Готовую смесь скатывали в шарик и прятали в кожаную сумочку, которую постоянно держали при себе.

Нанесение яда на наконечник стрелы производилось при помощи специального камня. На камень клали шарик яда и, прижимая к нему наконечник, вращали последний. Липкая масса обволакивала острие. Это делалось осмотрительно и точно. Яд не должен был попасть под ногти.

Рецептура яда менялась в зависимости от объекта охоты. Яд сильного действия служил в охоте на буйволов, страусов и львов. Было известно по опыту, что яд, убивающий капских антилоп и газелей, не действовал на антилоп гну и буйволов. Рецепты были известны немногим членам племени и оберегались как секреты, передавались от отца к сыну.

Для отравления источников воды бушмены пользовались ветками древесного молочая и корнями амаралиса. Токсины молочая поражали зебр, но слабо действовали на быков и других животных.

Кураре, приготовляемый мавайянами и ван-ван в Гвиане, представлял сложный синтез нескольких ингредиентов. Наиболее токсичным из них был сок корня одного из представителей Strychnos (из семейства Loganiaciae), который на языке мавайянов назывался «осити». Корень «осити» толкли и варили в горшке, после чего к нему добавлялась кора Lonchocarpos, листья арума, ствол, называемый на языке мавайянов «таутан», листья «ачури-туна», яд змеи «шавити» (бушмейстера, или копьеголовой куфии). Состав варили девять дней на малом огне, доливая воду, удаляя пену и перемешивая варево. По истечении срока состав превращался в коричневатую клейкую массу, в которую погружали бамбуковые наконечники стрел и сушили над костром, медленно вращая. Яд, оставшийся неиспользованным, уничтожали. [672] Н. Гэппи . В стране ваи-ваи. М., 1961, стр. 268—271.

Для насыщения ядом оружия на плоском наконечнике стрелы вырезался спиральный желобок, а основание наконечника подрезалось таким образом, чтобы он обламывался в теле животного. Наконечник напоминал формой стилет и инея около 15 см длины, а кураре покрывал его на 2/ 3. Яд сохранял свою силу в сухом состоянии десятки лет. Состав его имел разные варианты.

О сипе этого яда можно судить по опытам. В быка, весом более 400 кг, были выпущены три стрелы, предназначенные для охоты на диких свиней. Две стрелы попали в бедра, над коленным суставом, третья — в ноздрю. Кураре оказало действие через четыре минуты. Но бык еще десять минут упирался, стараясь не упасть. После двух шагов он свалился на бок. Паралич дыхательных органов наступил спустя 25 мин. после ранения. [673] Там же, стр. 184, 185. Кураре не представлял прямой опасности для охотников, поедающих мясо убитых им животных, и употреблялся на обширной территории Южной Америки. [674] Б. Бове . Благодатный яд кураре. В сб.: Наука и человечество, М., 1964, стр. 92.

В северных странах до введения огнестрельного оружия охота сохраняла много примитивных черт, свойственных каменному веку. Индивидуальная охота на лося с тактическими уловками существовала у орочей. Охотник ловил момент, когда лось летом в ночные часы приходил на озеро купаться. Он на берестянке (оморочке) прятался за кустом или в береговом камыше. Если появлялся лось и погружался в воду с головой, охотник стремительно выплывал из своего укрытия и поражал животное копьем в шею, как только оно поднимало голову. Затем быстро скрывался, действуя двулопастным веслом. Раненый зверь выскакивал из воды вместе с копьем, но его нетрудно было найти по следу. [675] А. А. Черкасов . Записки охотника-натуралиста. М., 1962, стр. 298—300. Опасное ранение причинял удар копья в органы пищеварения.

Канадские индейцы во время охоты на лося пользовались трубой из бересты для заманивания самцов, подражая призывным звукам самки. Труба (бунику) служила гольдам и орочам для имитации воинственного рева изюбра-самца, вызывающего на бой других самцов, которые спешили, чтобы померяться силами с соперником из-за самки. К той же категории принадлежало подкрадывание вооруженного охотника к стаду диких оленей, скрываясь за телом дрессированной самки (манщика). [676] П. Третьяков . Туруханский край. Зап. Географ. общ по общей географии, т. II, СПб., стр. 497. Другим способом служило пускание самки в стадо диких животных. Охотники, воспользовавшись дракой диких самцов из-за новой самки, убивали оленей.

Применялась и маскировка. Зимой защитным цветом был белый мех одежды из шкур белого оленя. Существовал подвижный щит из доски, за которым прятался крадущийся на животе охотник. Щит передвигался на полозьях. В центре было отверстие для наблюдения и стрельбы. Лук находился за щитом в горизонтальном положении.

Индивидуальные способы были трудоемкими и ненадежными. Эскимосы-карибу иногда неделями преследовали оленей, а в результате убивали лишь одну особь. Чтобы подойти ближе, они надевали голову оленя с рогами и подражали реву самца. Запах оленьей шкуры перебивал залах человека. Такой способ мог быть удачным в период течки и воинственного пыла самцов. В другое время охотники одевали на себя волчью шкуру. В этой маскировке они старались застать стадо оленей вблизи водоема. Не только от оводов и комаров, но и от волков олени в летнее время спасались бегством в воду, во здесь их встречала засада.

Массовая охота на оленей (поколюга) часто происходила в зоне тундры или на границе леса и тундры, когда стада переходили из лесов в тундру и обратно. На летние тундровые пастбища они перекочевывали в мае, а из тундры в леса — в августе или сентябре.

Охотники собирались большими группами возле речных переправ и выходили из засады, когда оленье стадо запружало реку. Пешие охотники отрезали пути оленям с обоих берегов, а охотники на лодках, вооруженные длинными копьями, закалывали плывущих животных. Благоприятной была осенняя переправа. Весной нередко стада проходили реки еще по льду. Осенью олени были более упитанными, и их убивали сотнями, ради запасов мяса на всю зиму. [677] Л. Гондатти . Оседлое население р. Анадыря. Зап. Приамурского отд. Географ. общ, т. III, вып. I, Хабаровск, 1897, стр. 129.