Л Лесная - Восстание 1916 г. в Киргизстане

В 20-х числах сентября указанная выше картина, в смысле благоприятного отношения со стороны китайских властей к выявленным мною требованиям о недопущении киргиз на китайскую территорию, резко изменилась. После моего отъезда поставленные китайцами караулы и заставы на разных перевалах были сняты по распоряжению даотая Чжу, и киргизы, преследуемые русскими войсками, хлынули всей своей массой в Уч-Турфанский район, что имело за собой для киргиз печальные последствия, как полное разорение — утрату скота и всего имущества. Совершенно другого рода картина рисуется в смысле экономического благосостояния киргиз, если бы китайские власти не снимали своих караулов и не позволяли киргизам переходить на свою территорию, киргизы, увидев, что им не оставалось иного выхода, как изъявить покорность и выполнить требование русских властей, были бы водворены последними на отведенные для них места и сохранили бы весь свой скот, который они утратили, попав в китайские пределы.

Выясняя подробнее факт появления киргиз на китайской территории в Уч-Турфанском районе, приходится сказать, что переход киргизами китайской границы является результатом неисполнения китайскими властями тех статей договоров, заключенных между Россией, и Китаем, которые специально говорят о перебежчиках, а также преднамеренного стремления со стороны тех же китайских властей нанести чувствительный удар русскому престижу в Син-Цзянской провинции и злой воли их причинить ущерб русским интересам.

Что касается статей договоров, затрагивающих, вопрос о перебежчиках, то они ясно говорят, что перебежчики не должны быть допускаемы на территорию того или другого из договаривающихся государств. Так, статья 10 Кульджинского 1851 г. договора говорит: «Если преступник одного государства убежит в другое, то его не оставлять там, но местные власти той и другой стороны строжайше и с точностью отыскивают следы дезертира и, поймав его, передают одна другой».

Тон же статьи 10 Пекинского 1860 г. договора еще более решительно говорит о недопущении перебежчиков. «В случае побегов за границу, по первому лее о том извещению, немедленно принимаются меры к отысканию перебежчика. Найденный перебежчик немедленно передается со всеми принадлежащими ему вещами пограничному начальству».

К вопросу же о переходе киргизами китайской границы не было бы никакой необходимости говорить о перебежчиках, если бы только китайские власти, в частности даотай Чжу, сдержали свое обещание, данное мне, не допускать киргиз на свою территорию.

Ст. 17 Петербургского договора 1881 г. подтверждает мысли, высказанные в вышеуказанных статьях, разъясняя характер взыскания убытков в случае угона и пропажи скота. Я уже не говорю о том, что и ранее заключенные договоры определенно и строго высказываются за недопущение перебежчиков. Так мысли, высказанные в ст. 10 Китайского трактата 1727 г. и даже еще раньше в ст. 4 Нерчинского договора 1689 г. подтверждаются в последующих договорах, являясь порой предметом специально заключенных добавлений к договорам, как дополнительная статья к Кяхтинскому договору 1768 г. и международный акт 1792 г.

Считаясь с тем, что детали, особенно в смысле наказания виновных указанных статей может быть и не соответствуют нашему времени, но дух всех выше приведенных статей говорит за то, что отношение со стороны властей того или иного государства к перебежчикам, какими оказались в данном случае дунгане и киргизы, может быть выражено только как к преступному элементу, каковой не может быть допускаем на чужую территорию, то это только потому, что появление перебежчиков может оказаться неожиданным, застать врасплох пограничных властей и произойти против воли тех же властей.

Какой же характер носило появление киргиз на китайской территории и произошло ли оно при обстоятельствах, напоминающих сколько-нибудь вышеприведенный случай? Если можно было сказать, что появление дунган оказалось неожиданным для китайских властей, то никоим образом не приходится сказать то же самое и о появлении киргиз на китайской территории и, главным образом, в Уч-Турфанском районе.

Как я уже сказал выше, включительно до 20-х чисел сентября, т. е. до времени моего отъезда из Уч-Турфана, когда прошло больше 40 дней с начала мятежа, киргизы не допускались китайцами на свою территорию, и посланные мною и даотаем лица (сарты) к ним в горы указали киргизам на запрещение переходить границу, присутствие же китайских солдат на перевалах только наглядно подтвердило достоверность сообщения посланных мною лиц. Все это говорит за то, что китайскими властями вышеприведенные статьи договоров о перебежчиках понимались в указанном мною смысле. Чем же была вызвана перемена взгляда китайских властей и в частности даотая Чжу как высшего сановника в пограничной полосе, в Уч-Турфанском районе, в отношении к киргизам? Объяснить это недостаточностью войск в названом районе и опасением китайцев насильного вторжения киргиз и в их пределы совершенно невозможно. Во-первых, потому, что, как я уже выше говорил, китайцами в середине сентября был собран значительный отряд в Уч-Турфане численностью до 400 человек, впоследствии увеличенный до 600, каковые силы, можно полагать, являлись вполне достаточными на случай насильственного вторжения киргиз в данный район, во-вторых, со стороны киргиз не было обнаружено абсолютно никаких попыток к нападению даже на небольшие караулы в 5–7 человек, охранявшие перевалы, уже не говоря о том, что, даже на случай нападения караулы эти могли быть увеличены в нужных размерах. Таким образом причина увода и снятия китайских солдат с охранявшихся ими перевалов, а вместе с тем и разрешение киргизам перейти на китайскую территорию, кроется в чем-то другом. Исследование деятельности даотая Чжу в этом направлении убеждает нас, что в принятии им такого решения помимо корыстных целей — получить крупные суммы с киргиз за разрешение перейти границу — им, или вернее синьцзянским губернатором Яном, руководила и злая воля нанести чувствительный ущерб русским интересам и удар русскому престижу в западном Китае.

Указывая на то, что киргизы получили разрешение со стороны китайских властей перейти на их территорию, я имею в виду тот факт, что киргизы каждой волости, прежде чем вступить на китайскую территорию, присылали к даотаю Чжу своих уполномоченных испросить соответствующее разрешение, снабдив предварительно их значительной суммой денег на случай возможных трений в получении нужного им разрешения. Все депутации подобного рода принимались даотаем Чжу довольно милостиво, и разрешение на переход границы выдавалось им при условии уплаты деньгами не меньше 5 000 рублей, выдачи всего огнестрельного и холодного оружия, внесения значительного количества опия, конечно не в целях уничтожения, а для продажи; лошади же, рогатый скот и овцы забирались уже не только даотаем, но всеми китайскими чиновниками, в размерах, не поддающихся даже учету.