Л Лесная - Восстание 1916 г. в Киргизстане

Достаточно того, что ими было забрано скота и овец столько, что они нашли возможность благотворительствовать, отдав несколько сот овец и рогатого скота на прокормление русских пленных, взятых у киргиз. Подобного рода деяние, конечно, никоим образом не может служить доказательством щедрости и сострадания китайских чиновников.

Отношение же даотая Чжу к Шабданам, главным виновникам мятежа в Семиречье, может быть названо только преступным. Помимо того, что он принимал их как депутатов, взяв от них деньги, опий, оружие и скот (см. протокол, подписанный войсковым старшиной Бычковым, аксуйским аксакалом и аксакалом консульства), он продолжал иметь с ними личные сношения даже после того, как консульством (вследствие ходатайства начальника штаба Туркестанского военного округа и вице-губернатора Семиреченской области) было заявлено требование о приемке [79]названных зачинщиков мятежа, он предупреждал их о грозящей им опасности и помог им бежать, снабдив проводниками, не говоря уже о том, что просьба русского аксакала, а впоследствии и моя, оказать нам помощь и послать несколько джигитов для задержания Щабданов не была им уважена, несмотря на прямое указание с моей стороны на несоблюдение им обязательств согласно ст. 10 Кульджинского договора 1851 г. и ст. 10 Пекинского договора 1850 г. (см. копию письма от 3 января).

В данном случае им всецело руководило нежелание выдать Шабдаяов, показания коих могли оказаться для него слишком компрометирующими. Насколько же благожелательным оказалось отношение даотая Чжу к Шабданам и вообще к киргизам, свидетельствует тот факт, что в официальном разговоре с войсковым старшиной Бычковым Шабданы были названы им такими же «гостями» на китайской территории, как и Бычков со своим отрядом, имеющими по этому такое же право рассчитывать на китайское гостеприимство, как и сам войсковой старшина Бычков (см. протокол за подписью Бычкова и переводчика Ибрагимова).

Такое благожелательное отношение к киргизам является характерным не только для даотая Чжу, но следуя ему уездные начальники, как Аксуйский и Байский, в своем покровительственном отношении к киргизам дошли до того, что вывесили в городе объявление, где прямо говорят, что они идут навстречу киргизам в их бедственном положении и берут их под свою защиту. Конечно такие высокие побуждения со стороны китайских чиновников имели своим фактором денежные и прочие ценные подношения. До чего же доходит бесстыдство и нежелание китайских чиновников считаться с выполнением обязательств, налагаемых на них договорами, видно хотя бы из того, что ими принимаются на службу в войска в качестве солдат конных и пеших те же беглые киргизы; около 40 человек завербовано ими, причем некоторые из этих киргиз несут обязанности городовых в Уч-Турфане.

Что же касается вопроса об отобранном оружии у дунган и киргиз то, хотя представляется довольно трудным определить точную цифру, но если мы примем во внимание то обстоятельство, что за 2 дня, которые провел чиновник Полтавский в крепости, спасаясь от дунган, туда было доставлено свыше 60 ружей и шашек, отобранных китайскими солдатами от бежавших дунган, а также и то обстоятельство, что одними Шабданами было передано даотаю свыше 30 винтовок и что оружие, взятое нашими аксакалами в Аксу и Бае от киргиз, было, отобрано у названных аксакалов по распоряжению даотая, дают мне основание допустить, что количество оружия, захваченного таким образом даотаем, достигает 300 ружей, среди коих надо считать не меньше 100 винтовок. Согласно смысла приведенных выше статей договоров, оружие это подлежит выдаче русскому правительству.

Такая успешная деятельность даотая Чжу не могла пройти незамеченной со стороны син-цзянского губернатора Яна, который, начав борьбу с русским влиянием в названной провиниции, еще в прошлом году зимой, выдвинув на сцену трудно разрешимый вопрос о землевладении для русских подданных в Кашгарии, нашел его самым подходящим кандидатом для замещения освободившейся вакансии даотая в Кашгаре с уходом с этого поста его брата, который к тому же далеко не оправдал возлагаемых на него надежд.

Принимая во внимание вредный характер деятельности даотая Чжу, я не могу не высказать опасения, чтобы и дальнейшая его деятельность, уже в Кашгаре, не приняла враждебного русским интересам направления, особенно после того, как им будут получены соответствующие директивы от губернатора, поставившего, повидимому, себе задачей умаление и искоренение русского влияния в Кашгарии.

Выясняя позиции китайских властей к вопросу об отношении к беглецам-киргизам. я не могу не коснуться другого вопроса, выдвинутого китайским правительством в связи с волнениями в Семиреченской области. Я имею в виду заявление китайского правительства к русскому об удовлетворении убытков, понесенных китайскими подданными во время указанных беспорядков. Полагая в основу в отношении к данному ходатайству взгляд, высказанный своевременно вашим сиятельством, что интересы китайских подданных не могут быть поставлены выше интересов русских подданных, и удовлетворение убытков первых за счет последних недопустимо, согласно духу наших основных законов, я хотел бы обратить внимание вашего сиятельства на тот факт, что обрисованная выше преступная деятельность китайских властей, не исключая косвенного участия и губернатора, главным образом даотая Чжу, принесла существенный ущерб русским интересам и громадные убытки русским подданным, какими являются обобранные ими наши киргизы. Разрешение, данное ими киргизам, перейти на свою территорию, имело своим последствием утрату киргизами всего скота, не говоря о той массе скота, которая была отобрана властями у киргиз, а также китайскими подданными по праву сильных, оставшийся скот пал за отсутствием корма. Совсем другого рода картина рисуется в том случае, если бы китайские власти выполнили добросовестно свои обязательства и не допустили киргиз на свою территорию. Киргизы, увидев, что у них нет другого исхода, как подчиниться своим властям, выполнили бы требования последних по выдаче главарей мятежа, оружия и уведенных пленных, сохранили бы не только свои стада, но никогда не впали бы в такое бедстьснное положение, как мною нарисовано выше. Поэтому, вместо какого бы то ни было удовлетворения убытков китайским подданным предстоит вчинить иск китайскому правительству за убытки, понесенные киргизами вследствие недобросовестного исполнения китайскими властями договорных обязательств.

Если даже мы обратимся к ст. 17 Петербургского договора 1881 г., которая говорит, что, иск за убытки подданных того или другого государства, в случае пропажи скота, не может быть вчинен к тому или иному правительству, то это только в том случае, если власти со своей стороны выполнили все возлагаемые на них обязательства, чего в данном случае мы не можем сказать о китайских властях. Наоборот, поведение китайских властей, в частности даотая Чжу, охарактеризованное мною выше как преступное, подходит под статью 8 Кяхтинского трактата 1727 г. (эта статья не отменена последующими договорам): «Пограничные обеих империй управители имеют непродолжительное по правде каждое дело решить. А ежели будет замедление за свою партикулярную корысть, тогда каждое государство да накажет своих по своим правам».