Андрей Франц - Беспредел и Тирания. Историко-политические этюды о преступлении и наказании

Резко деградирует и структура торгового оборота. В ранний, "денежный" период новгородский экспорт за счет транзита с юга на север был весьма сбалансирован. К собственным товарам — мехам, меду, воску, моржовой кости, жемчугу северных рек, льну, конопле, ремесленным изделиям (в частности русским булатным мечам) — добавлялись транзитные византийские и восточные товары. Шелковые ткани, паволоки, парча, ювелирные украшения, предметы роскоши, оружие. Соответственно, импорт не выглядит по сравнению с экспортом слишком уж "высокотехнологичным". Покупаемое на Западе вино, пиво, серебряная и оловянная посуда, замки, металлическая утварь, кожа, пергамент, стекло, сукна разных сортов [373] выглядят как более или менее "технологически равнозначный" обмен.

К XIV веку от технологической равнозначности уже не остается и следа. Фундаментальная монография Анны Леонидовны Хорошкевич "Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV–XV веках" [374] попросту и без затей разделена на две неравные части. Первая часть "Вывоз", вторая "Ввоз".

Что же находим мы в первой части "Вывоз"?

Глава первая. Пушнина.

Глава вторая. Воск.

Глава третья. Кожа и другие товары.

И все! Причем, не нужно питать особых иллюзий по поводу "других товаров". Из других товаров в конце XV века в структуре вывоза появляется лишь "москотильный товар" [375]. Плюс некоторое, откровенно мизерное, место в структуре вывоза принадлежит "охотничьим птицам". К XVI веку добавляется лен и пенька. И ВСЕ! А львиная доля экспорта — это пушнина и воск. Самая что ни есть сырьевая продукция, собираемая в гигантских вотчинах новгородских бояр.

Ну, а что находим мы на "Ввозе"? Там все более солидно. Ткани, соль, благородные металлы, цветные металлы, оружие, квасцы, янтарь, стекло, лошади, мед, вино, пиво, сельдь…

Иначе говоря, в течение XIII–XIV веков экономика русского северо-запада форматируется как исключительно сырьевая . Торговля же затачивается как строго колониальная . То есть, продажа на своей территории массовых сырьевых товаров [376]приезжим купцам в обмен на привозные, более технологичные.

Самостоятельный вывоз собственных товаров, либо же закупка импортных в местах их производства — жестко заблокированы. Также жестко заблокировано поступление на Русь серебра, позволившего бы в перспективе монетизировать экономику, развивать более активно внутреннюю торговлю, самостоятельно выходить на внешние рынки.

Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы прийти к очевидному выводу, сформулированному полтора века назад Николаем Ивановичем Костомаровым: "Новгородская торговля была более выгодна для немцев, чем для благоденствия туземного края… Новгородская волость служила предметом эксплуатации для немцев" [377]

Это, кстати, вполне подтверждается итогами заседания Ганзейского союза 1628 года. В частности, там говорится, что "все его крупнейшие коммерческие предприятия в Европе основывались на торговле с Новгородом"(!) [378] Все крупнейшие коммерческие предприятия в Европе!

Членами Ганзы в разное время были более 200 больших и малых городов, расположенных в бассейне Северного и Балтийского морей. Даже если по одному крупнейшему коммерческому предприятию на город — это ж бешенные деньги!

А если бы хоть на минуту вообразить себе, что торговый обмен Ганзы и Новгорода был хоть как-то эквивалентным — это ж каким невероятным богачеством могла обернуться для Новгорода такая торговля! Если уж ВСЕ КРУПНЕЙШИЕ КОММЕРЧЕСКИЕ ПРЕДПРИЯТИЯ Ганзы В ЕВРОПЕ вырастают из новгородской торговли!

Об этом, кстати, упоминает и Ричард Пайпс в 3-й главе своей книги "Россия при старом режиме". Глава называется "Торжество вотчинного уклада". Громоздя друг на друга множество полу-правд, умолчаний и передергиваний, этот пример он приводит как бы для демонстрации того, какое роковое преступление совершил Иван Грозный в 1570 году, когда "в припадке безумия" "велел сравнять Новгород с землей". "После этой дикой выходки Новгород раз и навсегда был низведен до положения заштатного городка" [379].

Дескать, в припадке безумия жестокий тиран уничтожил торговую жемчужину, курицу, несущую золотые яйца, великий торговый мегаполис, через который Русь могла бы приобщиться к благам мировой цивилизации. Понятное дело, иначе как безумием такое не объяснить. Своими руками развалить главный источник торговых доходов! Ну, понятно дело — безумец!

Вот только Пайпс — профессиональный лжец! Не было великого торгового мегаполиса. Для того и потребовались байки о тотальном разрушении города, дабы хотя бы так ответить на вопрос — куда же делась торговая Мекка русского северо-запада? Если археологи, сколько ни копают, находят всего-навсего следы вполне себе заштатного городка, никак на торговую Мекку не похожего. А вечевая площадь, где, согласно историческим мифам, бушевали многотысячные толпы демократических новгородцев, по обмерам вмещает никак не более пятисот человек. Если встать поплотнее и не толкаться.

Так что, не было никакой Мекки! Была колониальная фактория Ганзейского торгового союза, где за ножи и бусы… простите, за шерстяные ткани и еще всего понемножку выменивался сырьевой колониальный товар — меха и воск. Торговая номенклатура невелика, зато объемов всей Европе хватало. И вот на этом натуральном обмене и создавались ВСЕ крупнейшие коммерческие предприятия Ганзы в Европе.

Так что, когда Пайпс все в той же третьей главе описывает великое множество причин, приведших к повторному формированию в Московском государстве вотчинного уклада — и это в то время, когда на Западе бушует Торговая Революция — он упускает всего лишь одну, но главную причину.

Московское царство вынуждено было возрождать феодальный уклад по той простой причине, что Киевская Русь, Киевское государство с треском проиграло свою последнюю и главную торговую войну. Занявшись вплотную междоусобными разборками , киевская аристократия получила такой удар от конкурентов, который по своей мощи можно сравнить, пожалуй, лишь с событиями 22 июня 1941 года. Вот только, в отличие от сценария ХХ века, тогда эта война закончилась полным поражением. Не осталось ни государства, ни аристократии, ни самого южно-русского этноса. Его остатки растворились в лесах Северо-востока, влившись в сумрачные ряды будущих великороссов.

Унаследовавшая русское имя и часть южно-русского населения, Московская Русь была заперта в приокских лесах и полностью отрезана от мировых торговых путей. От той самой Торговой Революции XIII века, что подготавливала Европу к взрыву капиталистического развития. А в приокских лесах московские государи были вынуждены конструировать второе издание вотчинного хозяйства . Слишком далеко было от них до той революции. Не дотянешься. Колониальная сырьевая торговля — это был максимум, на что им приходилось рассчитывать.