Нина Быстрова - «Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

В 1920 г. советское правительство предприняло попытку наступления в западном направлении: войну с Польшей оно вело в значительной степени как войну революционную. Однако революционной войны польского пролетариата против собственного правительства не произошло; национальный фактор перевесил фактор интернационально-классовый. Это была борьба за определение западных границ Советской России, но вместе с тем, что, по-видимому, важнее, решался и вопрос о том, будет ли с помощью Польши в качестве буфера изолирована русская революция или с советизацией Польши и наступлением Красной армии ареал ее распространения достигнет Германии. Между тем, как считает Ю. Г. Фельштинский, Ленин рассматривал эту войну не с точки зрения мировой революции, а с точки зрения конкуренции с Германией: «По крайней мере, сначала он стремится отрезать Германию от Данцига, а затем заключает мир, по которому уступает территории, граничащие с Восточной Пруссией (и так создает буферное пространство, лишая Советскую Россию и Германию общей границы). Для сторонников мировой революции такая территориальная уступка означала невозможность наступления непосредственно на Германию с целью экспорта революции. Ленина, наоборот, отсутствие общей границы страховало от непосредственного военного столкновения двух государств» [772] Фельштинский Ю. Г. Указ. соч. С. 543. . Как известно, в начале 1920 г. советские руководители заняли позицию территориальных уступок Польше в обмен на мирный договор. Совнарком выступил за возобновление советско-польских переговоров [773] ДВП СССР. Т. 2. С. 312–313 (док. № 207), 331–332 (№ 226). , предложив, по словам Ленина, полякам «всю Белоруссию и порядочный кусок Украины» [774] Ленин В. И. Неизвестные документы, 1891–1922. М., 1999. С. 371. . Но Польша эти предложения отвергла. Впоследствии польский дипломат генерал Т. Махальский писал о заключенном в марте 1921 г. в Риге мирном договоре, что «как выяснилось, война собственно не была нужна, перед киевским походом мы имели возможность получить лучшую границу без боев… Если бы приняли в 1919 г. предложение Ленина, то имели бы не только значительно более благоприятную для нас границу на востоке, но, что важнее, отменить эту границу в Ялте было бы для Сталина трудно» [775] Цит. по: Зубачевский В. А. Советско-польская война 1920 года: геополитический аспект // Военно-исторический журнал. 2013. № 10. С. 22. .

В апреле 1920 г. советское правительство приняло решение о подготовке к активным военным действиям, расценивая его как противодействие необоснованным притязаниям Польши на ряд исконно российских земель. Позднее, с середины июля 1920 г., когда Красная армия добилась значительных успехов на фронте, а британская дипломатия предложила России условия мира, произошел поворот к идее установления советской власти в нескольких странах [776] Там же. . Страны Согласия помогали Польше, однако опасность дестабилизации Версальской системы вынуждала Великобританию выступать за мирное решение советско-польского конфликта. Большевистское руководство, видя в Польше объект политики стран Согласия, оценили военные действия Польши как «третий поход Антанты».

Советско-польская война, в свою очередь, послужила катализатором активизации французской помощи белой армии в Крыму. Франция стала единственной страной, которая 10 августа 1920 г. признала де-факто правительство Юга России; но разгром Белого движения и усиление в связи с этим международных позиций правительства РСФСР игнорировать она не смогла. Страны Антанты принуждены были менять свою тактику, хотя в возобновлении отношений с Россией, даже торговых, многие видели политическую опасность укрепления власти большевиков руками самих европейцев. Но для того, чтобы эти возражения были более убедительными, не хватало, как писала газета Temps 18 января 1920 г., одного: четкого указания, каким образом можно было теперь ограничить власть большевиков, если Колчак, Юденич и Деникин разбиты в России, которая находилась в строжайшей блокаде, не имея ни Сибири, ни Юга с его хлебными житницами, ни Донецкого угольного бассейна. Сторонники блокады требовали, чтобы союзники «безнадежно уселись на гробе России, мы же хотим ее воскресенья», утверждала газета. В материалах французской прессы прослеживаются и антибританские настроения правительства Франции, в частности, в связи с возможным возобновлением торговых отношений Великобритании с русскими кооперативами. Это было расценено как дело исключительно внутренней английской политики. Но в целом, большинство сообщений парижской прессы подчеркивали неясность общей политики стран Антанты в отношении Советской России.

В конечном счете государствами Европы тактика была избрана, заключалась она в признании большевиков фактическим правительством России, одновременно проводилась линия на дискриминацию РСФСР и ограничение ее роли в международных отношениях. В мае — июне 1920 г. в Лондоне проходили неофициальные переговоры между советским торговым представителем Л. Б. Красиным и британским премьером Д. Ллойд Джорджем. Поводом к началу переговоров послужили экономические вопросы между Россией и западноевропейскими странами, однако британская сторона увязала их разрешение с восстановлением нормальных отношений. В целом эта инициатива была расценена на Западе положительно. На проходившей 21–22 июня 1920 г. в Булонь-сюр-Мер во Франции очередной сессии Верховного Совета Антанты было решено продолжить переговоры с торговыми представителями России [777] Системная история международных отношений: события и документы, 1918–2000: в 4 т. М., 2000. Т. 1.С.93. .

В 1920–1921 гг. состоялись первые экономические переговоры России с западными партнерами по линии Всероссийского центрального совета потребительских обществ, на которых обсуждались в первую очередь вопросы экспорта российского сырья и золота. Соглашение шведских экспортеров с Центросоюзом о поставках товаров в мае 1920 г. означало признание Советской России де-факто. Вслед за шведами в сентябре 1921 г. норвежцы заключили на более почетных для Советской России условиях Христианийское временное соглашение [778] Кан А. С. История скандинавских стран. М., 1971. С. 198. . По отношению к интервенции в России Скандинавские страны держали нейтралитет, благожелательный в отношении стран Антанты. Дания и Норвегия помогали Белому движению оружием и деньгами, участвовали в блокаде России, но сняли ее одними из первых на Западе. Временное торговое соглашение с СССР Дания подписала в 1923 г. после двух лет переговоров. Бельгия в своей официальной политике примкнула к Франции, по-прежнему поддерживая идею экономического бойкота России, причем поддержку эта идея получила не только со стороны правых, но и левых социалистических групп парламента и прессы. Притом в русских делах Бельгия была заинтересована больше, чем в делах других стран: из десяти граждан у шести имелись русские бумаги; заинтересованность Бельгии выражалась суммой в 3 И млрд франков золотом по балансу 1914 г.; иными словами, по 500 франков на «голову» населения, считая женщин и детей [779] АВП РФ. Ф. 0528. Оп. 1. Д. 43. П. 6. Л. 13. . Бельгийские предприниматели, заинтересованные в России, и все держатели русских ценных бумаг объединились в «Союз защиты интересов бельгийских кредиторов России», составляя часть международного союза аналогичных учреждений в Англии, Франции, Италии, Швейцарии и т. п. В состав Союза, не желавшего иметь какое бы то ни было дело с большевиками, входили как финансовые деятели и активные руководители политики, так и самые широкие слои населения, держатели мелких облигаций и акций российских южных угольных и металлургических предприятий.