Нина Быстрова - «Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

Французские, итальянские, скандинавские социалисты протестовали против участия своих правительств в борьбе с Советской Россией. Немедленного заключения мира с ней требовали и социалисты Великобритании. После окончания войны и Версальского мира положение Британской империи по сравнению с другими странами упрочилось. Британия добилась юридического оформления захвата новых колониальных владений, достигнув максимального размера территории за все время своего существования; стала одним из наиболее влиятельных членов Лиги Наций, заняв прочные позиции в ее руководящих органах; ей удалось не допустить доминирования в Европе Франции и чрезмерного ослабления Германии, вследствие чего немецкое государство могло играть роль «противовеса» по отношению и к Франции, и к России. Между тем лидеры рабочей партии Великобритании, Сноуден и Дж. Лэндсбери, заявляли, что ни одна из жестокостей Красной и белой армии не была так ужасна, как объявленная Советской России блокада, требовали от своего правительства немедленного вывода английских войск из России; прекращения снабжения оружием белой армии, и заключения мира с советским правительством на основе самоопределения всех национальностей в России.

Перед политической элитой государств послевоенной Европы, помимо проблем, связанных с ликвидацией последствий Мировой войны и восстановлением внутренней жизни в собственных странах, помимо проблем взаимоотношений с Советской Россией, стояли и другие проблемы. Непросто складывались внутриблоковые отношения в Антанте. Еще в декабре 1918 г. лорд Д. Н. Керзон, в то время заместитель министра иностранных дел Великобритании, писал, что великая держава, которую больше всего следовало бояться англичанам в будущем, это Франция [767] См.: Магадеев И. Э. Британские оценки французской угрозы в 1920-е гг. // Военно-исторический журнал. 2012. № 11. С. 25. . Последняя была озабочена поиском антигерманской комбинации. Включение же американского фактора в европейскую систему носило временный характер.

Однако Великобритания и Франция, не желавшие терять плоды своих побед, понимали необходимость тесного союза как гарантии всеобщего мира; колониальные интересы не должны были вносить разлад между великими державами. Из Парижа пришло сообщение, указывавшее на дружественное отношение Франции и Англии к Италии: обе державы решили оказать поддержку итальянскому правительству в его требовании решения Фиумского и Адриатического вопросов.

8 января 1920 г. продолжила работу Парижская мирная конференция. По требованию Великобритании в повестку дня, помимо итало-славянского конфликта на Адриатическом море, была включена восточная (турецкая) проблема; несмотря на утверждения, собирались рассмотреть и русские дела. Французские газеты писали в те дни, что если и будет предпринята еще одна попытка созвать конференцию на Принцевых островах, то приглашать на нее придется только народных комиссаров, так как их противники исчезли с политической арены.

На позицию западноевропейских стран, особенно Великобритании, в «русском вопросе» воздействовало развернувшееся летом 1920 г. движение «Руки прочь от Советской России!». Французская газета Temps 17 января 1920 г. задавалась вопросом: было ли время, когда союзные правительства проявляли последовательную и логичную политику по отношению к России? «Последовательная политика : французы теряли Одессу и Крым в то время, как англичане напрягали все силы на поддержку Деникина; союзники парализовали Польшу, удерживали Финляндию, отталкивали Румынию в то время, когда они же снаряжали армию Юденича. Логичная политика : проект Принцевых островов и обещания Колчаку, миссия Буллита и помощь Деникину; договор с Персией и эвакуация Кавказа». Все это было весьма противоречиво. Только в декабре 1919 г. Клемансо и Ллойд Джордж договорились замкнуть вокруг большевизма «кольцо из колючей проволоки», теперь же идея «санитарного кордона» экономически становилась нерентабельной, но политически продолжала оставаться актуальной. В 1920 г. вошло в обиход выражение «железный занавес».

L’Humanite 18 января 1920 г. риторически спрашивала: приняла ли Антанта окончательное решение по «русскому вопросу» перед опубликованием сообщения о частичном и условном прекращении блокады? Никакой общей позиции выработано не было; военные советники Ллойд Джорджа, внезапно отозванные в Лондон, последнего слова так и не сказали. Двусмысленный текст официального сообщения вызывал недоверие; его расценили как маневр, имевший двоякое действие: против рабочей партии, которая энергично требовала прекращения блокады, и против Советов, которых пытались «соблазнить» возобновлением товарообмена.

Настойчивые призывы Москвы к миру, успехи Красной армии наряду с осознанием лидерами ведущих европейских стран необходимости нормализовать торгово-экономические отношения с Советской Россией начали давать результаты. Так, 16 января 1920 г. Верховный Совет Антанты принял резолюцию, согласно которой отныне разрешался обмен товарами между Россией, союзными и нейтральными странами, тем самым фактически отменялась экономическая блокада. Правда, в резолюции содержалась оговорка, что общая политическая линия стран Антанты остается неизменной [768] ДВП СССР. Т. 2. С. 748. . Завязать торговые отношения собирались с русским народом, минуя советское правительство, то есть попытаться торговать только с частными кооперативами. Руководители РСФСР позитивно восприняли шаг западных стран в сторону налаживания экономических связей с Новой Россией. В частности, Ленин назвал решение стран Антанты «крупным фактом международного значения», означавшим, что Россия оказалась «в сфере всемирных межгосударственных отношений» [769] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т 40. С. 88–89. . Заявление это было излишне оптимистичным. Только после разгрома армии Врангеля и ликвидации Южного фронта в конце ноября 1920 г. Ленин смог сказать, что страна вступила в новую полосу, когда существование Советской республики в сети капиталистических государств отвоевано, и во главу угла ставится хозяйственный фронт, чтобы решать созидательные задачи социалистической революции, строить новые экономические отношения. По признанию Ленина, переход здесь был «чрезвычайно резкий и трудный, — требующий иных приемов, иного распределения использования сил, иного устремления внимания, психологии и т. д.» [770] Там же. Т. 42. С. 28. .

Ллойд Джордж, призывавший в феврале 1920 г. установить торговые отношения с Советской Россией, выразил надежду, что если силой привести в чувство Россию не сумели, возможно, удастся сделать это путем торговли. (Ведущие европейские державы уже к весне 1921 г. установили торговые отношения с Советской Россией.) Принятие такого решения повлекло за собой и иные соглашения. В частности, 12 февраля 1920 г. было принято Соглашение между Правительством Великобритании и Правительством РСФСР об обмене пленными. Оно имело определенное политическое значение, так как впервые устанавливало официальные контакты Советской России с одной из ведущих капиталистических держав. В дальнейшем соглашения об обмене пленными были заключены с Германией, Францией, Бельгией, Италией и Венгрией на более широкой политической основе, поскольку в некоторые из них были включены такие положения, как невмешательство во внутренние дела и др. [771] ДВП СССР. Т. 2. С. 364. См. также: Там же. Док. № 309–313, 326, 357. За соглашениями последовало и дипломатическое признание.