Нина Быстрова - «Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

Свой вклад в события тех лет на территории белой Сибири внесли и спецслужбы, в частности, союзники вели там активную разведывательную и подрывную работу. Под прикрытием экономических миссий и общественных организаций активно действовали американские спецслужбы. Их цели не являлись секретом для колчаковских органов безопасности. В апреле 1919 г. было установлено, что на Дальнем Востоке американцы имели связь с большевистскими и эсеровскими организациями, осенью интервенты вошли в контакт с чехословаками и решили поддержать правых эсеров, ограничив свою роль ассигнованиями крупных денежных сумм [562] Кирмель Н. С. Контрразведка Белой армии в Сибири и на Дальнем Востоке, 1918–1920 гг. // Вопросы истории. 2008. № 12. С. 92. . Массированную разведку на территории Сибири и Дальнего Востока вела и Япония. Оценивая итоги японской интервенции, генерал-майор Такиуки указал на значимость разведывательных действий в России и весьма откровенно заявил: «О сибирской экспедиции 1918–1919 гг. говорят, что это не что иное, как попусту выброшенные 700 миллионов иен. Но это не совсем так. В то время в Сибири работали офицеры из всех полков Японии, которые занимались изучением края. В результате те местности, о которых мы ничего не знали, были изучены, и в этом отношении у нас не может быть почти никаких беспокойств…» [563] Там же. . Попытки ограничения поездок представителей интервентов в районы боевых действий иногда предпринимались. Но в основном деятельность контрразведки по борьбе с американским и японским шпионажем сводилась к наблюдению: белые власти не хотели осложнять и без того непростые отношения с союзниками. Советская разведка не располагала достаточными силами и средствами, в частности не имела опытных кадров, делая ставку на массовую заброску агентуры. Для сбора сведений в колчаковском тылу вербовались возвращавшиеся домой из австрийского и германского плена офицеры и солдаты [564] Там же. .

Непризнание Западом правительства Колчака привело не только к тому, что остались нерешенными вопросы о разных формах поддержки Белого движения, но и как следствие — русского представительства в Париже. На этапе подготовки к мирной конференции Франция предложила посреднические услуги по своего рода «опеке» России. Это предложение не устраивало русские эмигрантские круги, выступившие за доступ на Парижскую мирную конференцию группы известных политических деятелей всех прежних режимов России, представителей Белого движения. Инициаторами были Б. А. Бахметев и В. А. Маклаков, представлявшие Временное правительство в Вашингтоне и Париже. В январе 1919 г. для контактов с лидерами держав, приехавшими в Париж для участия в мирной конференции, была определена Русская политическая делегация, которую возглавил бывший председатель Временного правительства России Г. Е. Львов, в ее состав входили министр иностранных дел Омского и Екатеринодарского правительств С. Д. Сазонов, посол России во Франции В. А. Маклаков, Председатель Временного правительства Северной области Н. В. Чайковский. Полноправное участие в мирной конференции всем им казалось вполне естественным. Для этого съехавшиеся в Париж дипломаты, политики, военные, предприниматели, представители общественности образовали в конце 1918 г. Русское политическое совещание (РПС). Однако представителей России на открывшуюся 18 января 1919 г. конференцию не пустили. Их оставили в роли неформальных советников на те случаи, когда главы держав-победителей либо не знали, что предпринять, либо опасались, что будущая Россия обид не простит [565] Листиков С. В. Указ. соч. С. 153–154. . Ни одна из западных стран не выдвинула идею пригласить Советскую Россию на конференцию. В начале работы конференции министр иностранных дел Франции С. Пишон указал, что главные ее участники не признают и не позовут в Париж ни представителей Москвы, ни представителей Омска. Все главные проблемы на форуме решала четверка: В. Вильсон, Д. Ллойд Джордж, Ж. Клемансо, В. Орландо.

Требование гарантии того, что будущая Россия станет демократической, было средством давления стран-победительниц на вождей Белого движения. Британские и французские политики умело воспользовались процессом образования на окраинных территориях бывшей Российской империи республик, требовавших не только независимости, но и усиления за счет ее земель. Наибольшую активность в этом заняли приславшие в Париж свои делегации правительства Азербайджана, Грузии, Северного Кавказа, Эстонии, Латвии, Литвы, Белоруссии и Украины. Фактически политики западноевропейских держав поощряли окружение будущей России («белой» или «красной») поясом государств, который стал бы преградой на пути «русской экспансии». После встречи с министром иностранных дел Франции Маклаков докладывал в Омск 2 февраля 1919 г.: «В пользу отторжения Бессарабии ведется путем печати и всякого иного воздействия на политические круги и общественное мнение интрига Румынского правительства. Поляки агитируют в смысле приобретения на началах федерации Литвы, части Белоруссии, населенной католиками, и всей Восточной Галиции. Положение Кавказа для меня недостаточно ясно, но с этой стороны нам может угрожать опасное осложнение». Финляндия требованиями признания независимости не ограничивалась: «Финны добиваются выхода к Ледовитому океану в смысле присоединения Печенги, что представляется недопустимым. “Самоопределение” Карелов скрывает претензии на части Олонецкой и Архангельской губернии», — развивал свою мысль министр иностранных дел С. Д. Сазонов в послании от 20 июня 1919 г. [566] Цит. по: Там же. С. 159.

США довольно последовательно отстаивали принцип территориальной целостности России. Причем в основе такой позиции лежали не только практические соображения: несоответствие процесса «атомизации» большого многонационального государства вильсоновским планам послевоенного мироустройства; понимание, что возникшие малые государства попадут под опеку Лондона или Парижа, с которыми интересы Вашингтона совпадали далеко не во всем. Американский президент, видимо, «не был чужд идеальных побуждений и, памятуя о традициях “русской дружбы” со времен Войны за независимость США, не желал воспользоваться бедственным положением, в которое попал традиционный геополитический партнер Америки» [567] Там же. С. 159–160. .

Полномасштабной поддержке Белого движения мешали традиционные опасения Запада, как говорил В. А. Маклаков, тень старой России, которая сама по себе уже вызывала недоверие. Всяческие напоминания о потенциальной силе России были ослаблены русской разобщенностью. А. Ф. Керенский и его соратники в Париже выдвинули лозунг: «Ни Колчака, ни Ленина», потребовав от Вильсона вмешаться в русскую политику на стороне социал-демократии и посеяв у него сомнение в отношении признания Колчака [568] Уткин А. И. Указ. соч. С. 440. .