Нина Быстрова - «Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

Союзники согласовали позиции по отношению к Белому движению во время дискуссии о признании Омского правительства в мае — июне 1919 г. 27 мая С. Д. Сазонов сообщил в Омск условия западных держав, составив 3 июня проект ответа. В вопросе будущего демократического устройства России (созыв Учредительного собрания, развитие местного самоуправления, демократические права граждан) больших разногласий между участниками антибольшевистской коалиции не было; они возникли по национальному вопросу. Желая сыграть роль посредников между сопредельными государствами и Россией, страны-союзницы навязывали Лигу Наций в роли инструмента для решения и пограничных споров России с Польшей и Финляндией, и вопроса о существовании независимых балтийских государств. России настоятельно рекомендовалось вступить в эту международную организацию. Сазонов решительно отстаивал суверенитет своей страны, заявляя, что только Учредительное собрание вправе решать вопрос об образовании новых государств на входивших ранее в состав Российской империи территориях; вопросы о границах с соседними республиками — предмет двусторонних договоренностей России с ними. И только в случае их провала предполагалось посредничество Лиги Наций. Каждое из этих положений разрабатывалось Русским политическим совещанием и было изложено в документах, обращенных к руководящим органам Парижской конференции. Относительно Польши учитывалось обустройство ее границ «по этнографическому принципу», так как включение в нее литовских, белорусских, украинских земель, где поляки составляли меньшинство, создавало почву для будущих этнических и международных конфликтов. Независимость Финляндии могла быть законно освящена только Учредительным собранием при обеспечении безопасности России. Балтийским государствам предлагалась широкая автономия в составе будущей демократической России. В Бессарабии с большинством молдавского населения предлагалось провести референдум для определения их желания войти в состав Румынии — при беспристрастном контроле Лиги Наций. Возможность вступления в нее для России предусматривалась только на равных условиях с другими великими державами [569] Листиков С. В. Указ. соч. С. 160–161. . 4 июня 1919 г. из Омска пришел ответ на заявление держав от 27 мая. Лидеры великих держав подтвердили 12 июня, что намерены распространить на адмирала Колчака и присоединившихся к нему (т. е. Екатеринодарское и Архангельское правительства) помощь, но, как и сообщалось выше, признание находилось в прямой зависимости от успехов колчаковских войск, которые вскоре сменились поражениями.

Осенью 1919 г. на Западе стала доминировать тенденция сворачивания помощи Белому движению. Возрождение сильной России, независимо от ее политического строя, противоречило интересам стран Запада. Член Уфимской Директории генерал Болдырев в свое время писал: «Я убеждаюсь все больше и больше, что возрождения и объединения России прежде всего и более всего не хотят союзники. Собирать и укреплять раздробленного на части 180-ти миллионного колоса, бывшего в течение стольких веков пугалом Европы, силами и средствами той же Европы, — шальная мысль, которая могла родиться только в сознании оглушенной революцией интеллигенции» [570] Цит. по: Там же. С. 162. .

Для ограждения Европы от большевизма у западных стран после военных поражений Белого движения осенью 1919 г. появились другие методы: экономическая и дипломатическая блокада Советской России, «санитарный кордон» и надежда на эволюцию советского режима.

Проигравшие открытое сражение за Россию, белые дипломаты были уверены, что все «блокады» и «санитарные кордоны» вокруг Советской России, ее «дипломатическое непризнание» — «оружие слабое и против большевиков не сработает, потому что над всеми идейными мотивами “возобладает деловой (читай — шкурный!) интерес европейцев”: “Мы не можем скрывать от себя того обстоятельства, говорилось в одном из обращений весной 1920 г., — что проявляемое западноевропейскими державами стремление положить предел гражданской войне в России вызвано далеко не только заботами о благе русского народа, а столько же эгоистическими попытками обеспечить себе снабжение русским сырьем”» [571] Цит. по: Там же. С. 164. .

Экономические интересы вели, в свою очередь, к дипломатическим контактам. Б. А. Бахметев был прозорлив, говоря, что, окружение Советской России поясом враждебных республик вызовет всплеск патриотических настроений и лишь усилит большевистский режим, «агония» которого продлится десятилетия, а во внешней политике Россия переживет «возрождение империалистических устремлений» [572] Там же. .

Итак, первым шагом к решению «русского вопроса», как надеялись союзники, должен был стать приход их войск в Россию «для ее защиты от порабощения Германией». Однако соглашение о прекращении военных действий в Первой мировой войне, превратившее оккупацию союзников в прямое вмешательство в дела России, обострило их разногласия в «русском вопросе», но не помешало достичь в конце 1918 г. соглашения о целесообразности использования побежденной Германии для урегулирования этого вопроса, а в начале 1919 г. — прийти к необходимости союзной интервенции в России.

Международная Парижская конференция, начав работу 18 января 1919 г., завершила ее только через год, 21 января 1920 г. Целью конференции было подведение итогов Первой мировой войны и заключение мирных договоров, формирование новой политической карты мира. Пять ведущих держав-победительниц создали на этапе ее подготовки политический орган — Верховный Совет Антанты, в который вошли главы правительств и министры иностранных дел Великобритании, Франции, Италии, президент и госсекретарь США и назначенные императором дипломатические представители Японии.

В Парижской конференции приняли участие 27 государств Европы, Азии и Америки, воевавшие на стороне Антанты или объявившие войну странам Четверного союза, а также представители ряда нейтральных государств. Ведущую роль в работе форума играли государственные деятели «большой тройки» — Великобритании, Франции и США. Именно от их позиций зависело принятие решений по ключевым политическим проблемам. Японию интересовали преимущественно проблемы Азиатско-Тихоокеанского региона, а Италия фактически являлась их «младшим партнером».

Конференция стала главной дипломатической битвой. Столкновение государственных интересов и идейно-политические различия приводили к серьезным разногласиям между премьер-министром Великобритании, лидером либеральной партии Д. Ллойд Джорджем, который стремился сформировать такое послевоенное устройство мира, при котором в Европе не произошло бы чрезмерного усиления Франции, а Британия оставалась ведущим игроком в мировой политике; Ж. Клемансо, политиком национально-радикальной ориентации, видевшим главную задачу в ликвидации опасности германской гегемонии в Европе и возвращении Франции роли континентального лидера, и В. Вильсоном, отстаивавшим идеи демократизации международных отношений и правового регулирования и предлагавшим заменить принцип равновесия, как главный фактор международной стабильности, принципом коллективной безопасности. Несмотря на все разногласия, лидеры стран-союзниц были солидарны, отказывая Советской России принять участие в конференции, хотя и не могли не уделить ей внимания в ходе работы форума. Соединенные Штаты выразили желание, чтобы в нем приняли участие и представители Германии, но союзники выступили против.