Марина Скржинская - Скифия глазами эллинов

Скифы вошли в комедии Аристофана (446—387 гг.) не из народных преданий и храмовых легенд, как это было в трагедиях, а из повседневной жизни Афин с их развитой системой частного и общественного рабовладения. В V—IV вв. афиняне покупали скифских лучников для использования их в роли государственных рабов, поддерживавших общественный порядок. Об этом упоминают в своих речах ораторы Андокид и Эсхин, указывая одну и ту же цифру лучников — 300. [320] Андокид, III, 5; Эсхин, II, 173. Эсхин считает, что первая такая покупка была сделана после Саламинской битвы (480 г.). В античных комментариях к «Ахарнянам» Аристофана и в словаре Суда говорится о 1000 скифских стрелков, содержавшихся для охраны Афинского государства и живших в своих национальных жилищах (кибитках) сначала у агоры, а затем на холме Арея. Количество 1000 человек для полицейского корпуса Афин современные ученые считают преувеличенным, так что, по всей вероятности, ораторы назвали правильное число. [321] Доватур А. И. Рабство в Аттике VI—V века до н. э. Л., 1980. С. 48—49. Как мы покажем ниже, оно косвенно подтверждается Аристофаном, а число 1000 пришло из устной практики, где оно означает просто большое количество.

По надписям можно заключить, что полицейские функции иногда исполняли фракийцы и другие варвары. [322] Граков Б. Н. Материалы по истории Скифии в греческих надписях Балканского полуострова и Малой Азии // ВДИ. 1939. № 3. С. 291. Но так как скифы составляли основную массу городской стражи, то в обиходной речи их имя стало нарицательным для полицейского. Эта профессия считалась недостойной свободного человека, поэтому государство содержало корпус специально обученных рабов. Они, по свидетельству надписей, подчинялись притану — гражданину, назначенному на должность начальника стражи. [323] Там же. С. 232, № 71. Кроме скифов, ни одна группа общественных рабов не вызывала специального интереса для шуток комедий, которые донесли до нас выхваченное прямо из жизни ценное свидетельство о покупке рабов в Северном Причерноморье и об отношении к ним афинян.

Скифы выходят на сцену в двух из сохранившихся комедий Аристофана, написанных в 411 г. В «Лисистрате» они — персонажи без слов, исполняющие приказы героя комедии и смешащие публику своими неуклюжими действиями. В «Женщинах на празднике Фесмофорий» в уста скифа вложено немало стихов, в которых имитируется ломаная речь варвара, производившая из-за смешных ошибок дополнительный комический эффект.

В одной из сцен «Лисистраты» пробул — член временной законодательной комиссии, пытается расправиться с восставшими женщинами. [324] Аристофан. Лисистрата, ст. 434—462. Обращаясь к полицейским, он велит схватить и связать непокорную Лисистрату и ее подруг, но они дают служителям порядка такой отпор, что те вынуждены отступить. Победа женщин над скифами-полицейскими рисует последних в традиционном комическом обличье рабов-дураков.

В том же плане представлен скиф-полицейский в комедии «Женщины на празднике Фесмофорий». Притан ставит скифа сторожить арестованного героя комедии Мнесилоха. Коверкающий греческий язык стражник показан глупым и простодушным человеком, которого легко обмануть, так что Мнесилох убегает, а скиф остается в дураках.

Любопытно проследить словоупотребление комедиографа при упоминании блюстителей порядка. Он называет их то скифами, то стрелками, причем видно, что оба слова являются синонимами. В «Лисистрате» пробул, призывая на помощь полицейского, восклицает: «Где стрелок?». Затем он привлекает второго полицейского и снова называет обоих стрелками. [325] Там же, ст. 434, 441, 445, 449. Однако тут же отдавая приказания, он дважды обращается к ним как к скифам, [326] Там же, ст. 451, 455. демонстрируя таким образом разговорную форму обращения к афинским стражам порядка.

Такое же словоупотребление по отношению к полицейским наблюдается в комедии «Женщины на празднике Фесмофорий». Одного и того же стражника герой называет и скифом и стрелком. [327] Аристофан. Женщины на празднике Фесмофорий, ст. 1116, 1177, 1193. Чтобы спасти своего тестя Мнесилоха, он отвлекает скифа от его обязанностей сторожить арестованного и соблазняет его танцами и ласками молодой девушки. Для этого он уговаривает ее не бояться скифа и сесть к скифу на колени. Мнесилох же жалуется, что к нему приставлен скиф-стражник, и думает, как ему скрыться от скифа. [328] Там же, ст. 1017, 1026, 1182, 1184. Таким образом, в этой комедии слово «скиф» встречается гораздо чаще, чем «стрелок»; это объясняется тем, что скиф здесь — активное действующее лицо, и его «скифский» акцент усиливает впечатление от действий этого комического персонажа.

Некоторое представление о том, как выглядели скифы на театральных подмостках, дает терракотовая модель театральной маски раба, найденной в Ольвии (рис. 10). Сделавший ее мастер был современником Аристофана.

В царстве Лисистраты, откуда изгнаны все мужчины, сохраняются заведенные прежде государственные институты, в том числе городская стража, но ее функции исполняют женщины; поэтому Лисистрата отдает свои приказания скифянке. Так Аристофан пародирует порядки «мужского» государства и заставляет зрителей смеяться, видя женщину в совершенно несвойственной ей роли.

Только представляя обязанности скифских лучников и отношение к ним комедиографа и его современников, можно понять одно место из «Аякса» Софокла и смысл насмешек Аристофана в «Ахарнянах». У Софокла, когда Менелай назвал лучшего греческого лучника Тевкра просто стрелком, тот ответил, что его искусство в стрельбе не низкого происхождения, [329] Софокл. Аякс, ст. 1120—1121. то есть здесь подразумевается, что он свободный человек, а не какой-то скиф-полицейский, чье умение стрелять из лука подчинено приказам свыше.

Рис. 10. Терракотовая маска раба IV в. из Ольвии. Фонды Института археологии АН Украины

Самая ранняя из сохранившихся комедий Аристофана «Ахарняне» была поставлена в 425 г. Хор, по-видимому, выражая чувства автора, сочувствует Фукидиду, политическому противнику Перикла. Он жалеет старого согбенного Фукидида, побежденного оратором Кефисодемом, болтуном и «скифской пустыней». Хор плачет, видя, как этот «стрелок» тащит старика, который, когда был молод, поразил бы 3000 таких стражников и пронзил бы стрелами родичей отца Кефисодема. [330] Аристофан. Ахарняне, ст. 703—712.

Комедии Аристофана, как ни одного другого из сохранившихся авторов, полны намеков на современные им события и лица, о которых мы сейчас мало знаем. Уже в древности по мере изменения окружающей действительности эти намеки становились неясными. Неудивительно поэтому, что, высоко ценя Аристофана и стремясь раскрыть всю глубину смысла его произведений, филологи издавна составляли схолии (комментарии) к его комедиям. Рукописи Аристофана занимают второе место после Гомера по количеству антиных и византийских схолий. Среди них есть ценные пояснения к интересующим нас стихам.