Б Пилат - Две тайны Христа. Издание второе, переработанное и дополненное

Хронология жизни Иродиады.

Рождение Христа.

Пантеон греческих богов являлся неким усредненным понятием между модным салоном и союзом культуристов. Божества были прекрасны и бездушны, будто инопланетные мраморные статуи, сновавшие между Землей и Олимпом. Земные дела трогали их в минимальной степени, а проблемы, которые им приходилось решать после победы над титанами, были мелки и неинтересны. Их отношения с землянами имели только два аспекта: бог или небожитель при случае способен был осчастливить какую-нибудь женщину, а герой мог воспользоваться их благосклонностью при совершении подвигов. Героев было достаточно много: Одиссей, Ясон, Ахилл. Женщины в героическом плане в гораздо меньшей степени пользовались расположением богов, да и то, на примере Елены Троянской, послужившей истоком великолепного мифа, видно, что ни к чему хорошему это не приводило.

Салон был невыносимо скучным. Даже пища богов была однообразной, рано или поздно амброзия должна была им наскучить. Они не знали либо не понимали вкуса жаренного на костре мяса. А нектар, напоминающий по вкусу и цвету ирландский ликер с небольшой долей наркотиков, отнюдь не всегда мог заменить вино. Поступки обитателей этого салона были строго регламентированы, однако, в отличие от других божеств, их скуку необходимо было чем-то разнообразить, и им в определенных рамках дозволялось делать глупости. Гефест сумел приобрести рога, Афродита заимела любовника, Apec получил рану от смертного, а сам Зевс мог побаловаться и с Ганимедом. Яркая фантазия греков создала этот прекрасный сказочный мир, обитатели которого на протяжении столетий были идеалом физического совершенства, а затем, после покорения Греции Римом, без значительных усилий божества приобрели еще один статус и несколько столетий в образе Юпитера (Зевс) и Венеры (Афродита) владычествовали над миром.

В отношениях со смертными небожители выдерживали очень большую дистанцию, поскольку пантеон в малой степени был способен к интеллектуальной деятельности. Греческие боги не создали ни нравственного, ни духовного, ни философского начала, у них не было интеллектуального моста к людям. Все, что они могли предложить грекам, заключалось в двух словах: красота и бессмертие.

Иудейский монотеизм был качественно иной религией, поставившей на новый уровень взаимоотношения людей и Бога. Нельзя утверждать, что монотеизм — чисто иудейское изобретение. Он был и у других народов, например у персов. Но Бог иудеев был другой бог: он был суров и справедлив, он через Моисея впервые вступил в контакт со своим народом, но это был не тот контакт, который так красочно описан в мифах, это была не просто прогулка Гермеса с очередным спутником или любовь Зевса с новой подружкой.

Основой этого принципиально иного монотеизма была Вечность и Незримость. «У Бога Израиля нет родословной, как нет родителей или потомства; он ни от кого не наследует и никому не завещает своей власти. Он не умирает и не воскресает. У него нет половых признаков или желаний, как нет нужды или зависимости от каких-либо сил вне себя» [23] Кауфман И. Религия древнего Израиля // Библейские исследования. М., 1997, вып.1, с. 30. .

Бог иудеев передал Моисею скрижали, и нравственный задел от этих десяти заповедей был грандиозен. Сам по себе факт передачи нравственной информации послужил огромным стимулом для выработки назиданий и законов.

«Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек» (Втор. 8:3).

Не только факт выхода Бога из облака и встречи его с Моисеем был важен, а и то, что при этой беседе человеку было дано Слово.

И есть огромная справедливость в том, что Бог только единожды явил себя человеку. Этого было достаточно, чтобы стимулировать мысль многих поколений целого народа. Ибо первоначальная планка, установленная Богом этими десятью заповедями, в нравственном плане была очень высока. Но в какой-то мере эта планка была похожа на мираж, поскольку, хотя самосознание народа претерпевало существенные изменения, в реалиях соблюдать все эти заповеди, а затем и другие, рожденные уже самим народом, было трудно, неизмеримо трудно.

И еще, наряду с другими, уже вторичными заповедями родилась следующая, о справедливости которой можно долго спорить: «Господь обещал тебе ныне, что ты будешь собственным его народом, как Он говорил тебе, если ты будешь хранить все заповеди Его, и что Он поставит тебя выше всех народов, которых Он сотворил, в чести, славе и великолепии, и что ты будешь святым народом у Господа Бога твоего, как Он говорил» (Втор. 26:18–19).

Сам факт богоизбранности, данный народу, обитающему географически не где-нибудь в изоляции, например на острове Пасхи, а в самом пересечении евро-азиатских торговых маршрутов, принес много бед, в первую очередь самому этому народу. Надо сказать, что, может быть, в другом случае факт богоизбранности не оказал бы столь доминирующего влияния на историю, попади он, к примеру, на почву, не столь обильно удобренную интеллектом и высокой жизненной активностью. Но что случилось, то случилось. Иудеи мгновенно подхватили факел богоизбранности, ярко раздут ли его и, что соответствует духу этого народа, стали размахивать им из стороны в сторону.

На первых порах им сопутствовала удача. Сравнительно небольшое племя сделало резкий интеллектуальный скачок. Многие окрестные племена, с которыми оно вело бесконечные войны, и причем довольно часто терпело поражение, не выдерживали постоянного давления этой высокоорганизованной структуры. Более чем через тысячу лет великая татаро-монгольская общность, объединенная Чингиз-ханом, а затем его последователями, покорила полмира, но вскоре, со смертью лидера или лидеров, через несколько поколений рассыпалась на отдельные территории. В случае Иудеи лидер — богоизбранность — был бессмертен. Подобно Давиду против Голиафа, вновь и вновь вели войны иудеи, поглощая, ассимилируя соседние мелкие племена и передавая им свою идеологию. Этот период непрерывных войн и стычек продолжался сотни лет. Необходимость выжить в такой немирной обстановке консолидировала народ не только в плане поиска новых средств борьбы, а и в сфере идеологии. Он к этому времени уже воспел свои мнимые и реальные подвиги, канонизировал их и превратил в Завет.