Елена Первушина - Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии

Старший сын Екатерины Павловны Александр рано умер. Младший, Петр, вырос в Ольденбурге, у своего деда, и уже взрослым человеком вернулся в Россию и поступил на службу в Преображенский полк. Оставив в 1834 году военную службу, Петр Георгиевич посвятил свою жизнь общественной деятельности. Он стал сенатором, членом Государственного совета и председателем Департамента гражданских и духовных дел, главноуправляющим IV Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Петр Ольденбургский оставил по себе и другую память в Санкт-Петербурге: при его содействии в городе открылись педагогические курсы для женских гимназий, а в 1835 году он основал Императорское Училище правоведов, которое размещалось в Мраморном дворце.

Петр Григорьевич был почетным опекуном и председателем Санкт-Петербургского Опекунского совета, главным начальником женских учебных заведений Ведомства императрицы Марии, попечителем не только Училища правоведения, но и Санкт-Петербургского Коммерческого училища, Императорского Александровского лицея, почетным членом различных ученых и благотворительных обществ, председателем Российского Общества международного права, попечителем Киевского дома призрения бедных, покровителем Глазной лечебницы. Принц являлся другом и единомышленником императора Александра II, его убийство глубоко потрясло Петра Георгиевича и ускорило его кончину.

С 1830 года принц и его семья (он женился на принцессе Терезе Вильгельмине Нассауской, и у них было восемь детей) жили на Дворцовой набережной, в бывшем особняке Ивана Ивановича Бецкого (современный адрес — Дворцовая наб., 2 / Миллионная ул., 1). Дача принца Ольденбургского находилась в Ораниенбауме. Загородный дворец-ферма в стиле английской готики не сохранился до наших дней, уцелели только один флигель, парк и сосновый бор. Памятник принцу, созданный скульптором И. Н. Шредером, стоял перед оградой Мариинской больницы.

Мария Федоровна родила пятую дочь 11 июля 1792 года, что совсем не обрадовало Екатерину, которая по-прежнему «больше любила мальчиков». Императрица писала: «Великая княгиня угостила нас (nous a regale) пятой дочерью, у которой плечи почти также широки, как у меня. Так как великая княгиня мучилась родами два дня и две ночи и родила 11 июля, в день праздника св. Ольги, которая была крещена в Константинополе в 956 году, то я сказала: «Ну, пусть будет у нас одним праздником меньше, пусть ея рождение и имянины придутся на один день, и таким образом явилась Ольга»».

Державин же откликнулся на рождение девочки такими стихами:

А через два с половиной года императрица уже сообщает о смерти этого нежеланного ребенка. «15-го скончалась великая княжна Ольга. И представьте себе от чего? Вот уже недель осьмнадцать, как у нее обнаружился такой голод, что она беспрестанно просила кушать; от того она росла непомерно для своих двух с половиной лет; в то время вышло много коренных зубов зараз, и после шестнадцати недель страданий и медленной изнурительной лихорадки наступила смерть…»

Конечно, «обжорство» тут ни при чем, скорее всего, малютка умерла от какой-то кишечной инфекции, которая была бичом XVIII века. Известно, что при прорезывании зубов дети часто грызут различные предметы, чтобы почесать десны, и таким образом инфекция легко может попасть в организм, к тому же ослабленный быстрым ростом (именно с этим, вероятно, и было связано «обжорство» Ольги).

И снова Державин пишет стихи, на этот раз на смерть юной принцессы:

Интересно, что Державин выбрал для этого стихотворения ритм и строфу, которые напоминали скандинавские погребальные песнопения.

Конечно, смерть дочери — большое горе для матери. Но за несколько дней до кончины Ольги, 7 (18) января 1795 года, Мария Федоровна родила еще одного ребенка. И снова это была дочь. Екатерина снова не выразила никакого энтузиазма по этому поводу. Она даже не посвятила младенцу отдельного письма, а сообщила о ее появлении на свет как бы мимоходом, в ряду прочих новостей. «Сегодня вечером концерт, где трое наших поют, двое играют на скрипке, один на фортепиано, — пишет императрица Гримму 11 января 1795 года. — Вы уже знаете или должны знать, что число их увеличилось дамой — Анной, весьма крупных размеров в длину и толщину, но эта еще не поет и до сих пор не кричит».

Зато отец, похоже, искренне был рад. «Бог мне даровал вчера дочь, весьма счастливо на свет пришедшую, — пишет он московскому митрополиту Платону, некогда преподававшему наследнику Закон Божий. — К тому же и названа она по бабке и сестре моей» (император имеет в виду Анну Петровну, сестру Елизаветы, и маленькую принцессу Анну — дочь Екатерины).

Младенцу устроили торжественные крестины «при пушечной пальбе и колокольном во весь день по всему городу звоне», а далее Анна как бы выпадает из внимания общества. И не мудрено: Екатерина скончалась, Павел взошел на престол и начал перекраивать жизнь в России на свой лад. Позже его убили, и на трон вступил Александр. Потрясения были слишком сильны, чтобы обращать внимание на маленькую девочку. А маленькая Анна растет под присмотром нянек, главной из которых по-прежнему оставалась баронесса Дивен. На портрете Боровиковского, написанном в 1797 году, рядом с совсем маленьким братом Николаем сидит двухлетняя девочка с короткими светлыми волосами, круглыми щечками и пухлыми ручками, выглядывающими из рукавов «взрослого платья» с подчеркнутой талией и глубоким декольте. В одной руке она держит белую розу, в другой — вазу с едва распустившейся лилией.