Елена Первушина - Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии

«Что такое существенность и что такое мечта? — писал тогда Глинка. — Я прошел за Розовый павильон и увидел прекрасную деревню с церковью, господским домом и сельским трактиром. Я видел высокие крестьянские избы, видел светлицы с теремами и расписными стеклами; видел между ними плетни и заборы, за которыми зеленеют гряды и садики. В разных местах показываются кучи соломы, скирды сена и проч. и проч. — только людей что-то не видно было: может быть, думал я, они на работе… Уверенный в существенности того, что мне представлялось, шел я далее и далее вперед. Но вдруг в глазах моих начало делаться какое-то странное изменение: казалось, что какая-нибудь невидимая завеса спускалась на все предметы и поглощала их от взора. Чем ближе я подходил, тем более исчезало очарование. Все, что видно было выдающимся вперед, поспешно отодвигалось назад, выпуклости исчезали, цветы бледнели, тени редели, оттенки сглаживались — еще несколько шагов, и я увидел натянутый холст, на котором Гонзаго нарисовал деревню. Десять раз подходил я к самой декорации и не находил ничего; десять раз отступал несколько сажен назад и видел опять все!.. Наконец я рассорился со своими глазами, голова моя закружилась, и я спешил уйти из сей области очарований и волшебств! — Мой друг! Не так ли манят нас мечты и призраки на жизненном пути? — Видим, пленяемся, ищем, идем; трудимся, достигаем — и спрашиваем:

На этот раз Гонзаго создал декорацию, изображавшую швейцарскую горную деревню и снова поразил всех собравшихся. Перед нею на лугу разбили палатки походного лагеря. Когда стемнело, в лагере зажглись костры и заиграл оркестр, знаменитый балетмейстер Дидло устроил для гостей представление, выступали певицы из императорской оперы… В тот вечер туда пригласили лицеистов, и под сводами павильона звучали стихи юного Пушкина, посвященные принцу Оранскому:

В сентябре того же года, после череды пышных праздников, спектаклей, балов, иллюминаций, молодожены уехали в Гаагу и Амстердам, а в октябре — в Брюссель.

А в Павловске после их отъезда на острове посреди пруда в Розовой долине появилась беседка «Храм Любви». Сам же остров получил имя княгини Дивен, в знак признательности почтенной воспитательнице, чьи труды теперь были окончены.

Молодая принцесса ревностно принялась за изучение голландского языка, а также местной истории, нравов и учреждений. Она по мере сил заботилась о нуждах своей новой родины: основала на свой собственный счет госпиталь и инвалидный дом, который часто посещала, основала в своем королевстве до 50 приютов для бедных детей и поддерживала их образцовое состояние из собственных сумм.

В свое время Мария Федоровна и Екатерина Павловна протестовали против брака Анны с герцогом Беррийским, новым правителем Франции, так как очень боялись повторения революционных событий. Они «как в воду глядели»: в июне 1830 года в Париже началось восстание рабочих и ремесленников и Карл X, отец герцога Беррийского, лишился трона.

Позже эти события будут называть Июльской революцией, или Второй французской революцией, или просто: «Три славных дня». К власти пришла умеренная партия крупной буржуазии, а на французском престоле оказался кузен Карла — Луи Филипп, герцог Орлеанский. Но, по иронии судьбы, приехав в Нидерланды, русская принцесса оказалась в самом центре революции.

Дело в том, что еще в XVI веке, когда Нидерланды находились под властью испанских правителей, в результате так называемой Восьмидесятилетней войны, или Нидерландской революции — первой в череде буржуазных революций, потрясших Европу, была признана независимость Семи Соединенных провинций — области на юге страны, ныне известные как Бельгия и Люксембург. (События Нидерландской революции описаны в знаменитом романе Шарля де Костера «Тиль Уленшпигель». Одно из действующих лиц в его романе — Вильгельм Оранский, прозванный Молчаливым и погибший от руки убийцы, подосланного испанским королем, — родоначальник той династии, к которой принадлежал муж Анны Павловны.)

На Венском конгрессе Бельгию вновь присоединили к Нидерландам, и на трон объединенного королевства вновь возвели династию Оранских. Россия поддержала это решение, так как была должна много денег нидерландским банкирам.

И вот через пятнадцать лет, в 1830 году, Бельгия, население которой тяготело к католицизму в отличие от протестантского севера, снова отделилась от Нидерландов в результате восстания (оно было вдохновлено Июльской революцией во Франции). После нескольких дней вооруженных столкновений королевской семье пришлось покинуть Брюссель. Королем Бельгии стал Леопольд, принц Саксен-Кобургский. Разумеется, такую потерю было нелегко пережить, и, видимо, события революции оказали сильное влияние на юного принца Вильгельма Александра — сына Анны Павловны и принца Оранского, которому в то время исполнилось 13 лет. Позже один из его приближенных напишет: «События и последствия бельгийской революции пробудили в нем такую склонность к деспотизму и ненависть к свободным институтам, что перед ними бледнеют все воспоминания, составляющие славу Оранского дома». Став королем, Вильгельм Александр распустил Генеральные штаты и постарался изгнать из правительства всех либералов. А впрочем, он скрупулезно соблюдал конституцию и в спорах между общественностью и правительством вставал на сторону народа, заявляя, что государи существуют для народов, а не народы для государей. Но все это — дело будущего.

А пока король Вильгельм, свекор Анны Павловны, написал письмо правившему тогда в России младшему брату своей невестки Николаю Павловичу с просьбой оказать ему помощь в усмирении заговорщиков. Первым порывом Николая было откликнуться на призыв и ввести русские войска в Бельгию. Но когда он понял, что другие европейские державы не готовы его поддержать, то отказался от этой идеи. Осенью произошло решающее сражение, в котором с обеих сторон погибло около двух тысяч человек. В итоге на Лондонской конференции после года обсуждений было решено предоставить Бельгии независимость. Кончался век великих европейских империй. Наступала эпоха национальных государств.