Михаил Мейер - История Турции в средние века и новое время

Внутри правящей верхушки значительно усилились "люди пера" — представители бюрократической аристократии, тесно связанные с крупным частнофеодальным землевладением и торгово-ростовщическими операциями. Им был присущ более или менее реалистический подход к оценкам возможностей Османской империи и стран Европы. Их идеологом стал виднейший турецкий историк Мустафа Наима (1655—1716). В своем сочинении по истории османского государства "Тарих-и-Наима" ("История Наимы") он много внимания уделил состоянию экономики страны и тем мерам, которые предпринимались для ее улучшения. Высказанные им взгляды по экономическим вопросам существенно отличались от представлений большинства османских государственных деятелей. Последние твердо придерживались мнения знаменитого арабского средневекового мыслителя Ибн Халдуна о том, что правители не должны сами участвовать в торговле и сельскохозяйственном производстве ради увеличения своих доходов, ибо лишь справедливое обращение с подданными способно умножить доходы казны. Наима, отвергая этот традиционный подход, ратовал за активное вовлечение везиров и пашей в хозяйственную деятельность. В некоторых сочинениях по этике, говорил он, утверждается, что правители, министры и чиновники не должны заниматься торговлей и сельским хозяйством. Однако это правильно лишь в том случае, когда они монополизируют экономическую деятельность в ущерб народу. Тогда их поведение можно рассматривать как несправедливое, и даже как явную тиранию. Если же они хотят обеспечить собственные нужды и обезопасить {180} себя от бесчестных торгашей и ростовщиков, то их нельзя упрекнуть в несправедливости.

Знакомство с европейской литературой, контакты с европейскими дипломатами и учеными, опыт службы в финансовом ведомстве способствовали формированию у турецкого автора убеждения в необходимости преобразований в Османском государстве по европейским образцам. В частности, он предлагал такие меры для развития экономики, которые можно считать меркантилистскими. "Народ в нашей стране, — писал Наима, — должен воздерживаться от потребления дорогих товаров из стран, враждебных Османской империи, и тем самым не допускать утечки монеты и товаров. Следует как можно больше пользоваться изделиями местного производства…”. Он предлагал отказаться от традиционной несбалансированности внешней торговли, чтобы прекратить отток ценных металлов: "Европейские торговцы привозят сукна, а закупают шерсть, тифтик, квасцы, чернильный орешек, поташ и другие товары и платят за них в Измире, Паясе, Сайде и Александрии золотом и серебром. Эти деньги остаются в стране, особенно в Анкаре, Сайде, Триполи, Ливане. Московиты же продают нам дорогие меха, но ничего не покупают в османских землях и сохраняют свои деньги. Равным образом мы так много тратим на индийские товары, но индийцы ничего не закупают здесь. Фактически им нечего покупать. Следовательно, неисчислимые состояния собираются в Индии. То же самое можно сказать об Йемене, откуда мы привозим кофе…".

Некоторые османские политические деятели начала XVIII в. пытались реализовать такие советы на практике. В 1703 г. великий везир Рами Мехмед-паша принял решение организовать новые суконные мануфактуры в Салониках и Эдирне и шелковую мануфактуру в Бурсе. Чтобы поощрить развитие местного производства, Рами Мехмед-паша запретил вывоз шерсти и шелка-сырца из страны. Вскоре, однако, он был отрешен от своего поста, и Порта отказалась от дальнейшего проведения этих мер. Аналогичные попытки предпринимались и в последующие десятилетия, но также без всякого успеха. Неудачи определялись не только производственными причинами, но и тем, что необходимость экономических преобразований не осознавалась османским обществом.

С нежеланием перемен связана и медлительность Порты в осуществлении военных преобразований. Первые проекты реорганизации османской армии на европейский лад появились в самом начале XVIII в. В конце 1710 г. австрийский посланник в Стамбуле Тальман сообщил, что великому везиру Балтаджи Мехмед-паше (1704—1706, 1710—1711) был представлен проект, предусматривавший, "как в короткое время сделать турецкие войска регулярными и непобедимыми". Однако первый министр Порты не проявил желания поддержать авторов {181} документа. Его внимание занимало быстрое усиление России в годы правления Петра I. Появление столь грозного соперника на северных границах империи создавало для турок серьезную угрозу из-за растущего влияния России на балканские народы.

Усилением петровской России были озабочены и крымские ханы, ибо укрепление ее военной мощи означало неизбежный конец грабительских набегов на украинские и русские земли. Они возглавили влиятельную группировку османских феодалов, которая требовала воспользоваться Северной войной для того, чтобы вернуть Азов и аннулировать другие статьи мирного договора 1700 г. В 1710 г. Порта порвала мирный договор с Россией. Военные действия, начавшиеся в 1711 г., показали, что Россия была не готова одновременно вести войну на двух фронтах — против шведов и турок. Это обусловило неудачу Прутского похода Петра I. Согласно Прутскому договору (1711 г.), он был вынужден отказаться от приобретений Константинопольского договора 1700 г. Азов был возвращен туркам.

После успеха на Пруте к власти в Стамбуле пришла группа сторонников продолжения агрессивной внешней политики, которая в 1714 г. начала новую войну за Морею с Венецией. Вступление в войну Австрии коренным образом изменило положение на фронте. Турецкая армия потерпела несколько тяжелых поражений и была вынуждена оставить Белград и Темешвар — два своих основных опорных пункта на Балканах. Война вызвала экономические затруднения в Османской империи. Хозяйственная жизнь почти замерла, многие деревни опустели, казна была истощена.

Военные неудачи вновь обострили борьбу различных группировок внутри правящего класса и содействовали усилению сторонников более реалистической внешней политики. Выразителем интересов бюрократической верхушки стал великий везир Дамад Ибрагим-паша Невшехирли (1718—1730). Он хорошо разбирался как в международных делах, так и в придворных интригах. В отличие от своих предшественников он в течение довольно длительного времени сумел удержаться на посту великого везира.

Ибрагим-паша приложил много усилий для скорейшего заключения мира и нормализации отношений с Австрией. Очень осторожной линии придерживался великий везир и в русско-турецких отношениях. Их значение с начала 20-х годов, особенно после заключения Ништадтского мира 1721 г. между Россией и Швецией, усилилось и решающим образом влияло как на цели, так и на характер основных внешнеполитических мероприятий Порты. Вопреки сильной оппозиции со стороны мусульманского духовенства и части правящей верхушки, жаждавших новой войны с Россией, Ибрагим-паша старательно избегал открытого конфликта. {182}