Михаил Мейер - История Турции в средние века и новое время

Заключение Ункяр-Искелесийского договора вызвало прилив активности западных держав в Стамбуле и Каире. Добиваясь пересмотра договора, они способствовали новому обострению турецко-египетского конфликта. Особое старание проявили представители Англии. В 1838 г. им удалось подписать англо-турецкую торговую конвенцию, которая значительно расширяла права английских коммерсантов на территории империи. Отказ Мухаммеда Али распространить действие конвенции 1838 г. на Египет привел к возобновлению войны с султаном. В сражении под Нусайбином (Северная Сирия) турецкая армия была вновь разгромлена, турецкий флот был сдан противнику. Однако Мухаммеду Али не удалось реализовать свои военные успехи. В конфликт вмешались европейские державы. Представители Англии, Австрии, Пруссии и России заявили в 1840 г. о своем намерении "наблюдать за поддержанием целостности и независимости Османской империи". Мухаммеду Али был предъявлен ультиматум: очистить Сирию. Первоначально он отклонил ультиматум, но после бомбардировки Бейрута союзным флотом и высадки там английских, турецких и австрийских войск вынужден был капитулировать. Мухаммед Али был оставлен наследственным правителем Египта, но при условии, что он сократит свою армию с 200 тыс. до 18 тыс. человек, будет платить дань султану и признает англо-турецкую торговую конвенцию 1838 г.

Вмешательство европейских держав в турецко-египетский конфликт привело к учреждению начального варианта коллективной опеки над Османской империей. Заключенная в Лондоне в 1841 г. международная конвенция о проливах упразднила все права России по Ункяр-Искелесийскому договору и ввела международный контроль над режимом проливов в мирное время, по которому запрещался проход военных судов всех держав. За Турцией признавалось право контроля проливов лишь во время войны. Наибольшую выгоду от вмешательства держав в египетский вопрос получила Англия. Ей удалось устранить сопротивление Мухаммеда Али, ослабить позиции Франции на Ближнем Востоке и нейтрализовать влияние России в Стамбуле. {207}

Англо-турецкая конвенция 1838 г., а также торговые договоры, заключенные Портой позже с другими европейскими державами, заметно ускорили вовлечение Османской империи в мировую экономическую систему. Это обстоятельство имело важные последствия как для турецкого, так и для других народов империи, чей дальнейший прогресс во все большей степени стал зависеть от хода развития мирового капитализма. В силу своей социально-экономической отсталости Турецкая Империя вынуждена была превращаться в аграрно-сырьевой придаток Европы. Основными предметами вывоза Англии, Франции, Австрии и других европейских государств из Османской империи были шелк-сырец, шерсть, невыделанные кожи, масличные семена, натуральные красители, оливковое масло, табак в листьях, зерно, орехи, опиум. Среди ввозимых товаров преобладали хлопчатобумажные и шерстяные ткани, металлы, изделия из металла и стекла, лекарства, готовая одежда и обработанные кожи.

Превращение султанских владений в источник сырья и рынок сбыта для капиталистических стран привело к увеличению роли сельского хозяйства и падению значимости промышленного производства в экономике империи. Вплоть до конца XVIII в. местные ремесленники в целом удовлетворяли медленно возраставший внутренний спрос. Более того, создались возможности для развития мануфактурного производства — усилился процесс разложения цеховой организации ремесла, все большие масштабы приобретали скупка, авансирование и другие простейшие формы подчинения ремесленного производства торговому капиталу. Однако в первой половине XIX в., особенно после завершения промышленной революции в Европе, условия функционирования городского ремесла как в азиатских, так и европейских провинциях {208} резко ухудшились, многие отрасли пришли в упадок. В Анатолии особенно пострадали центры наиболее развитых отраслей производства — хлопчатобумажной, суконной, шелковой промышленности, металлообработки — Бурса, Анкара, Диарбакыр, Амасья, Токат. Русский путешественник М.П. Вронченко, внимательно изучавший экономическое положение Малой Азии в 30-х годах XIX в., отмечал, что число шерстяных станков в Анкаре сократилось с 2000 до 100, поскольку европейские изделия из ангорской шерсти стоят гораздо дешевле. Другие отрасли, не ощутившие в такой же степени воздействия иностранной конкуренции, вынуждены были сокращать производство из-за значительного сужения сырьевой базы в связи со снятием ограничений на экспорт местной сельскохозяйственной продукции.

Сельское хозяйство, в котором было занято до 90% населения страны, реагировало на изменение экономической ситуации значительно слабее. Растущий спрос на продукты земледелия и скотоводства способствовал некоторому увеличению товарности сельскохозяйственного производства, но он не изменил общего положения в деревне. Задавленные тяжелым бременем налогов и повинностей, отрезанные от рынка в одних случаях бездорожьем, неразвитостью транспортных средств, а в других — наличием посредников-скупщиков урожая, крестьянские хозяйства сохраняли свой натуральный характер, основным методом эксплуатации по-прежнему оставалась издольщина.

Меры правительства, направленные на обеспечение спокойствия в столице и провинциях, отмена государственной монополии на закупку шерсти и ряда других товаров после 1838 г., ликвидация внутренних барьеров и правительственных регламентаций способствовали оживлению внутренней торговли, что проявилось в увеличении товарообмена между отдельными районами страны, оживлении ежегодных ярмарок и еженедельных базаров. Описывая Малую Азию, М.П. Вронченко отмечал: "Жители деревень продают свои произведения и покупают нужные им вещи на торгах, бывающих в известные дни недели. Почти каждый город и местечко имеют такие дни базара; в некоторых местах стечение народа бывает очень велико. Кроме того, по деревням развозятся и разносятся товары особым сословием торгашей из разных мест". Дальнейшему развитию торговли и складыванию единого внутреннего рынка препятствовали господство феодальных порядков и неустойчивость экономического положения в империи.

Однобокое и замедленное развитие османской экономики оказало большое влияние на социальные процессы. Постепенное превращение империи в периферийный компонент мировой экономической системы затрудняло складывание местной буржуазии, но помогало трансформации наиболее предприимчивой части купечества в посредников европейских компаний. Из них сложился особый класс "левантийцев" {209} — лиц, пользовавшихся покровительством европейских посольств и получавших от них особый документ — берат, благодаря которому они могли пользоваться капитуляционными привилегиями. Основную массу "бератлы" составляли представители различных нетурецких народностей, сосредоточившие в своих руках основные доходы от предпринимательства. Появление капиталистических элементов в османском обществе тормозилось и тем обстоятельством, что правящая верхушка предпочитала не вкладывать крупных средств в хозяйственные начинания. Трудности накопления богатства и передачи его по наследству создали сильнейший стимул для непомерного и расточительного потребления. Поэтому в руках высшего слоя не аккумулировались большие капиталы, а постоянные войны препятствовали накоплению значительных сумм в государственной казне.