Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

Особых препятствий этому исходу власти не чинили, тем паче, что на сей предмет была особая просьба из Стамбула, и официальная линия, озвучиваемая прессой, сводилась к тому, что «Пусть жуки бегут из нашей святой столицы, делая воздух чище, а воду вкуснее», однако «улица» понимала происходящее по-своему.

По всему Каиру, да и по всему Египту, шли слухи, что «волею Аллаха христиане скоро будут изгнаны, а евреи спрячутся, и все дома, все земли, все имущество неверных армия раздаст мусульманам, а все долги, и страны, и каждого патриота, будут списаны». Улемы и шейхи справедливость данной информации не подтверждали, но и не опровергали. Из чего мудрые люди с «базара» делали вывод, что нет дыма без огня и хитрый план, как сделать всех счастливыми, у «отца Отечества» таки есть, только сообщать о грядущей раздаче слонов пока еще рано, так что надо подождать. Но, разумеется, нашлись особо активные, кому ждать было невтерпеж, и таки начались погромы.

Вот в такой непростой обстановке в космополитичной, совершенно в те времена не арабской Александрии, где настроения были накалены сильнее, чем где угодно, поскольку «гражданские активисты», желающие припасть к благам, в предместьях были, а разгуляться им не давали, случилось то, что, в принципе, может случиться когда угодно и где угодно.

С чего началось, точно не знает никто, но, согласно официальной версии, принятой и историками, и гидами, вроде бы 10 июня некий александриец, то ли с Мальты, то ли грек, не поладил с соседом-феллахом из-за арендованного ослика. Феллах, которому средство передвижения принадлежало, требовал платить впятеро больше, чем раньше, поскольку надо помогать армии, греко-мальтиец резонно отвечал, что договоры должны соблюдаться, и кончилось дело тем, что одна из сторон предъявила мачете, а вторая «кольт». После чего владелец холодного оружия сбегал за группой поддержки, - и на город обрушилось то, чего так долго ждала прогрессивная общественность.

При полной поддержке полиции, местами даже участвовавшей в событиях, патриотически возбужденные толпы громили дома, офисы, магазины и виллы; христиане, построив баррикады, отстреливались, по ходу патриоты бросились спасать Египет и в еврейский квартал, где, как оказалось, имелся пулемет Гатлинга, который, правда, заклинило, однако сутки спустя масса активистов начала передавливать, - но тут в город ворвались кочевавшие неподалеку бедуины, крушившие все, что шевелится, после чего все опять стало спорно. И лишь к вечеру 11 июня, в город вошли войска, ранее стоявшие в окрестностях со строгим приказом не вмешиваться в «гражданские инициативы», в связи с чем, бедуины бежали, оставив Александрию на попечение армии.

Только теперь стало возможным считать трупы, которых оказалось 52 «вражеских», обоих полов, и более полутора тысяч «патриотических», в основном, от 16 до 30 лет, что дало властям повод заявить о «массовом детоубийстве, хладнокровно осуществленном европейскими извергами», а европейской колонии вкупе с христианами, евреями, «черкесами» и прочим непатриотическим элементом бежать куда глаза глядят.

Судя по воспоминаниям очевидцев, - а их много, - сравнить панику просто не с чем. Десятки тысяч людей, бросив имущество, с детьми в охапку, делали ноги. На пароходах лежали вповалку, слоями. К 18 июня в Александрии и Порт-Саиде на суда погрузилось свыше 35 тысяч европейцев, сирийцев, «черкесов», египетских христиан и евреев.

В спокойном Ливане и толерантной Сирии беженцами были забиты все школы, монастыри, церкви и гостиницы, в самом Египте в лагерь хедива перешли все христиане и евреи, независимо от политических симпатий и антипатий, вплоть до яростных «якобинцев» из «Миср аль-Фатат», однако власти это ничуть не обеспокоило.

Напротив, устами пламенного Абдаллаха Недима, накатавшего огромную редакционную статью, они официально определили случившееся как «крупную победу египетского народа», еще раз жестко раскритиковав «палачей, стрелявших по безоружной детворе». Тот факт, что такая оценка прозвучала в официозе, означал, что идеология режима сформирована окончательно и «тройка» сделала ставку на максимальное обострение, которае все спишет, - что, по сути, было для них единственным выходом.

Ибо всенародный подъем и розбудова нацii, конечно, дело славное, но экономика, брошенная на произвол политики, ползла по швам, бегство христиан и евреев усугубило кризис, убив торговлю, выросла безработица, и «Каир, - писал в начале июля Иван Пашков, — почти опустел, начинает ощущаться уже недостаток в некоторых предметах. Все, что доставляется из Европы, поднялось в цене, а деньги почти все исчезли, так что военные согласны взимать налоги натурой». В такой ситуации, в самом деле, оставалось или сдаваться, или воевать, - но про сдаваться ни Араби, ни «тройка», ни идеологи «народной воли», естественно, даже не думали…

Погром в Александрии, выведя внутренние дела Египта на международный уровень, усложнил ситуацию на порядок. Посягательств на жизнь, здоровье и собственность своих граждан ни Европа, ни Россия, ни США тогда не прощали, да и вопрос с Суэцким каналом, оказавшимся, как выяснилось, под контролем отморозков, более чем тревожил. Поэтому мгновенно ввели санкции.

С другой стороны, получалось, что ежели что-то начнется, все плюшки загребет Лондон: во Франции, после серии неудач в колониях, стояли у руля противники экспансии, а остальные члены «концерта» вариант вмешательства не рассматривали, требуя решать все в рамках мирного процесса. Типа, пусть хедив с генералом помирятся под гарантии Турции, которая, формально, как-никак сюзерен Египта.

В середине июня показалось даже, что возможность договориться есть. Тауфику выкрутили руки, а Араби-паша, видя, что страна на грани голода, готов был сделать приятное «концерту», чтобы избавиться от санкций; стороны согласились сформировать «правительство национального согласия», возглавил которое видный «ватанист» Рагиб-паша, но пост военного министра остался за Араби, реально сохранившим все полноту власти, поскольку «улицу» и «армию» бумажки не волновали.

С «бумажной» точки зрения все стало тип-топ, а на самом деле, конечно, нет; фактически это была капитуляция, слив Тауфика и сохранения хунты у власти на неопределенное время, но, поскольку больше всех теряли от нее англичане, все остальные, очень довольные редкой возможностью уязвить сэров, стояли на том, что такому варианту альтернативы нет.

Вполне сознавая, что происходит, Великобритания вела тончайшую контригру. Поскольку оставлять Каир под хунтой, рискуя, что мозги будут промыты всем египтянам, в Лондоне считали невозможным, сэры, спешно готовя войска и держа эскадру в боевой готовности, настаивали на «как можно более полной чистоте юридического обеспечения мирных договоренностей», без которых создание правительства Рагиба-паши «не решает политических аспектов вопроса».