Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

Которые, по мнению делегации UK, высказанному 23 июня на Константинопольской конференции держав по вопросам Египта, могли быть решены только после восстановления полномочий «финансового дуумвирата» и отставки Ахмеда Араби, «несущего моральную ответственность за гибель англичан в Александрии». А также следствия и суда над виновниками «кровавых июньских эксцессов».

При этом британские юристы действовали так грамотно, что их визави, прекрасно видя, что «парни Вдовы» просто тянут время, продлевая срок конференции, возразить было нечем, и шоу продолжалось без толку, увязая в пустом, но юридически безупречном крючкотворстве. А тем временем военная разведка англичан сливала каирской «тройке» информацию о том, что «красные мундиры» вот-вот высадят в Александрии десант и аннексируют город.

Что интересно, информация была достоверна. Ее поставлял единственный, наверное, серьезный источник: арабка-христианка, фанатичная «ватанистка», бывшая замужем за одним из высокопоставленных офицеров эскадры, и ей, многократно проверенной, доверяли, тем паче, что семья ее жила в Каире. Но вот что супруг осведомлен о роли жены и, в обмен на гарантии, что ее не тронут, сливал ей «план Б», разработанный на случай провала плана «А», в штабе Араби, естественно, не догадывались.

Так что, «тройку», после получения сообщения от самого успешного агенты приказала возобновить ремонт береговых фортов в Александрии и начать работы по заграждению фарватера, понятно и ни с какой стороны не говорит о ней плохо. Люди действовали так, как подсказывали обостоятельства. Но эти действия прямо воспрещались подпунктом 76 пункта 123 статьи 57 «Предварительных соглашений» о формировании «правительства национального согласия». А это уже был готовый повод для возобновления конфликта.

Кроме того, хотя погромы в городе давно закончились, единичные, пусть и без мокрухи, эксцессы время от времени случались, и каждый такого рода инцидент скрупулезно учитывался англичанами, получавшими информацию от некоего Амир-бея, чиновника александрийской управы, потерявшего 11 июня брата. Так что, с 3 по 10 июля адмирал Сеймур, командующий эскадрой, ежедневно направлял Египту ноты, указывая на необходимость прекратить фортификационные работы и требуя «пресечь нападения на мирных граждан» или, если сами не могут, разрешить «красным мундирам» патрулировать город.

При этом, вспоминает Ральф Лири, «более всего мы опасались, что Рагаб-паша исполнит наши требования, лишив нас повода к расширению операции и дав время конференции вмешаться, однако все пошло наилучшим для нас путем». Впрочем, иначе и быть не могло: допустить появления иностранных патрулей в египетском городе «тройка» не могла, как не могла, учитывая взвинченное ею же мнение «улицы», и пойти на любой вид компромисса в военном вопросе.

Ответ на ультиматум, содержавшийся в последней ноте, был резко отрицательным, и 11 июля, ровно в 07:00, эскадра начала бомбардировку фортов Александрии, продолжавшуюся 10 часов. Досталось и самому городу, но значительно меньше, хотя и разрушения, и жертвы имелись. При этом, следует отметить, египетский артиллеристы, ведя ответный огонь из новейших, ничуть не уступающих британским орудий, проявили себя вполне достойно, не разбегаясь под огнем, однако, как писал русский очевидец, «уровень подготовки нижних чинов был намного выше уровня компетенции офицеров», и шикарные нарезные пушки, по сути, палили в пустоту, хотя несколько метких попаданий было отмечено.

Также единодушны были очевидцы в оценке действий самого Араби, вместе с комендантом города Рагаб-пашой лично стоявшем на батареях: «Он показал себя мужественным человеком, видя которого солдаты воодушевлялись, но все его распоряжения были частично, а иногда и вовсе бессмысленны». Тем не менее, на предложения капитулировать египтяне не отвечали, в связи с чем, англичане пришли к выводу, что без штурма не обойдется, однако после высадки десанта выяснилось, что гарнизон отступил, а сам город горит.

Несколько стычек с заслоном, оставленным в городе, правда, случилось, но соотношение потерь сэров вполне устроило: 6 «двухсотых» с эскадры против почти 700 (из них примерно полторы сотни в ходе перестрелки, остальные за сутки уличных боев). Через пару дней Каир опубликовал прокламацию, обвиняя сэров в «поджоге прекрасного города, итогом чего стало лишение крова множества невинных людей», однако вскоре стало известно, что прекрасный город подожгли сами же отступающие. А также местные «активисты», исполнявшие рекомендации, изложенные в листовках, повествующих о пожаре Москвы, ставшем началом конца самого Бонапарта.

Кроме того, более 150 тысяч горожан ушли вместе с армией, опасаясь, что, как писалось в тех же листовках, «в отместку за справедливый народный гнев европейцы будут заживо расчленять всех, кто не покинет город»; по свидетельству очевидцев, вид «толп феллахов, бредущих к Каиру, гоня перед собой гусей, ведя лошадей, неся на плечах животных, мебель и рваную одежду», был зрелищем «забавным и величественным». Хотя, полагаю, в плане величественности картинка сильно уступала сообщениям египетской прессы, радостно информировавших политизированных граждан об утоплении трёх британских броненосцев.

Для дипломатов, продолжавших жевать вату в Стамбуле, такой поворот событий был неприятен, - они огорчались, что обошлись без них, - но когда в ответ на протест России, делегация которой покинула конференцию, англичане невинно спросили, чем, собственно, недовольны представители Санкт-Петербурга, ответа не было: с точки зрения буквы сэры провели операцию безупречно. Что подтвердили делегаты Германии, Австро-Венгрии и, с кривой улыбкой, Франции, после чего Лондон получил полную свободу действий, в том числе, - когда стало известно, что Араби-паша официально объявил войну Великобритании, - и карт-бланш на оккупацию.

Которую, однако, англичане позаботились оформить красиво, заключив с шустро прибежавшим к ним Тауфиком договор о «союзе», в соответствии с которым британские войска были официально объявлены «вспомогательным корпусом в составе армии его высочества хедива Египта». Одновременно хедив издал указ о прекращении военных действий, объявив Араби смещенным со всех постов «государственным изменником», как и все, кто продолжит исполнять его указания.

В ответ, естественно, «тройка» объявила государственным изменником самого хедива, ввела чрезвычайное положение и начала всеобщую мобилизацию. По ходу сформировали Военный совет и, «во избежание обвинений в узурпации власти», Национальный меджлис, в состав которого вошли радикальные улемы, пиры дервишских братств, выдвиженцы Недима, а также несколько нотаблей и крупных чиновников, не успевших вывезти семьи из столицы. Таким образом, - поскольку свое правительство, из всех «достойных людей» всего спектра, от Шерифа до Рияза, сформировал и Тауфик, - реальностью стало классическое двоевластие, а это заставляло многих из числа тех, кому было что терять, даже радикалов, задуматься.