Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

В Сенате соотношение сил осталось прежним, а вот в нижней палате Либеральный союз усилился, и саботировать стало сложно, идея же импичмента вовсе сошла на нет. Явственно нарисовалась перспектива избрания следующего президента по рекомендации действующего, и олигархи, поговорив с послом США, весьма недовольным неудачей некоего м-ра Каммерера, посетившего Сантьяго с миссией от Уолл-стрит, решили не деликатничать.

Начнем со скобок. К этому времени армия Чили стала гораздо больше, чем четверть века назад, и с вербовки перешла на призыв. Правда, призывали не всех, - в основном, «чернь», по разверстке, - это была уже не старая, фактически, наемная армия. Количество офицеров, естественно, возросло на порядок, причем, кто ниже майора, в основном, были выходцы из «народа», которым дорасти до полковника и дальше не очень светило, ибо все места были заняты отпрысками «хороших семей».

Несложно понять, что к «парламентской» системе эти парни относились без пиетета, вполне разделяя мнение «народа». А вот генералы и полковники, напротив, свою Систему любили, флотские же традиционно и вовсе мыслили категориями полувековой давности. И все они дружно считали себя «особым сословием», этакой кастой, которая чище и выше жалких штафирок, способных только воровать, не зная, что такое «за Державу обидно».

Порой такие настроения облекались в слово, а изредка кое-кто пытался и перевести слово в дело. За два десятка лет случались и попытки переворота, правда, несерьезные, на уровне разговорчиков, и пресеченные на корню без серьезных репрессий. За этим политики следили очень внимательно, - а вот теперь лыко легло в строку.

Примерно в апреле 1924 года разговоры о «сильной руке» стали конкретны, несколько влиятельных депутатов и сенаторов вкупе с банкирами, завязанными на Уолл-стрит, дружески побеседовав с друзьями в погонах, убедились, что генералы, в принципе, не против, а адмиралы обеими руками за, и как в 1891-м сформировали «гражданский революционный комитет», что-то типа подпольного штаба.

Быстро выработали план. Предполагалось сместить президента и распустить «неправильный» Конгресс, а затем, под надежными контролем «нашей героической армии», провести «настоящие выборы». К июлю все было готово, но чтобы действовать наверняка, не получив отпора, не спешили, вовлекая в круг посвященных новые «большие звезды», - и по всем получалось там, что в сентябре можно будет начинать.

Поскольку конспирацию заговорщики наладили первоклассную, о подготовке путча президент не знал. Но, опытный политик, чувствовал что-то нехорошее, и понимал, откуда ветер дует, в связи с чем, принимал меры. Сам будучи человеком «высшего класса», он знал, что армейская мелочь очень не любит «людей со статусом» и мечтает потеснить «большие звезды» с мест, к которым они прикипели навечно, грея их для собственных детей.

А потому, не имея ни прав, ни оснований начинать чистки кадров, начал, строго в рамках своих полномочий, упразднять «лишние» генеральские должности. Вернее, вводить новые, пышные и шикарные, типа «главный контролер пехоты», «высший контролер флота» и так далее, но без четко прописанных полномочий, и на эти, в сущности, синекуры с орденами и надбавками уходили «самые лучшие и заслуженные, которые только и могут справиться со столь сложным заданием».

На должности же мелкие, рутинные, - командиров полков, капитанов судов, начальников баз, - назначались обычные майоры, а то и капитаны, простые парни, о таком даже не мечтавшие. Нетрудно понять, что популярность сеньора Алессандри в этой среде резко возросла, а поскольку многие понимали, что в их резком карьерном росте без политики не обошлось, появился интерес к политике, и в столичном Военном клубе, где ранее, главным образом, пили вино, играли в биллиард и обсуждали девочек, возник «кружок по интересам».

Мужики от лейтенанта до майора включительно обсуждали «горячие темы», на что высшее командование смотрело сквозь пальцы, не одобряя, но и не воспрещая, поскольку не сомневалось в том, что любой приказ подчиненные выполнят, а для дела некоторая политическая подкованность даже полезна. Но и президент, выслушивая доклады об этих беседах, благожелательно кивал, не требуя принимать никаких мер. У него были все основания полагать, что если вдруг что-то этакое грянет, будет на кого опереться.

И наконец, разразилось. Без сигнала, спонтанно. В связи с падением курса песо Конгрессе начали обсуждать законопроект о резком повышении жалованья депутатам. Эта тема широко освещалась в прессе, многие злились, поскольку денежного довольствия абсолютного большинства государственных служащих хватало разве лишь на то, чтобы как-то сводить концы с концами, и офицеры не были исключением. А потому, 3 сентября майоры Карлос Ибаньес и Мармадуке Грове вместе с 54 молодыми и злыми вояками в мелких чинах ввалились на заседание Конгресса и приняли в нем активное участие.

Обижать никого не обижали, огнестрелом в морду не тыкали, поскольку револьверов с собой не взяли. Но сабля была при каждом, и эти сабли очень звонко гремели о мрамор, когда кто-то доказывал, что без повышения оклада депутат эффективно работать не может, зато противникам закона (в основном, из президентской фракции) долго и громко аплодировали, и в конце концов, ушли, заявив, что офицер нуждается в прибавке больше, что пустая говорилка.

Естественно, перепуганные депутаты обратились к «большим звездам», однако генералы и адмиралы, причастные к заговоры и очень недовольные кадровыми экспериментами дона Артуро, никаких мер принимать не стали. Их инициатива подчиненных очень устраивала, поскольку позволяла использовать удобнейший случай, самим оставшись в стороне.

И потому 4 октября генерал Луис Альтамирано Талавера и его заместители сообщили правительству и Конгрессу, что не видят в случившемся ничего худого страшного и никаких мер принимать не намерены, а еще через сутки к главе государства явились представители некоей «мирной хунты», включая майора Ибаньеса, сообщившие, что на власть они не претендуют, законы и президента уважают, в политику не лезут, а выступают от имени армии, которая «есть единственная сила, способная спасти нацию от продажных политиканов».

Далее последовали требования: немедленно убрать куда угодно трех самых нехороших министров, включая военного, повысить жалованье офицерскому корпусу и немедленно принять трудовой кодекс, - то есть, придать президентским декретам «о рабочих» статус полноценных законов, чего упорно не хотел делать Конгресс. Против чего дон Артуро, хотя терять министров было жалко, в принципе, не возражал, и назначил главой МВД, - то есть, фактически, главой кабинета, - генерала Альтамирано, как самого главного военного страны, против чего, в свою очередь, не возражали посетители.