Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

То есть, в принципе, за неимением лучшего, готовы были поддержать и они, - даже сделали официальное предложение, - но сеньор Сантос Салас «красную руку» учтиво отверг, предпочтя слоган Santos va solo («Сантос идет один!»), и проиграл. Победил сеньор Фигероа, пожилой, склонный к компромиссам аристократ, устраивающий, в принципе, даже левых, кроме, конечно, не признававших никаких компромиссов «большевиков».

Впрочем, в ноябре, проанализировав итоги и признав ошибку, Социально-республиканский союз от блока с «красными» отказываться не стал, и на выборах в Конгресс добился немалого успеха, который разделили и коммунисты, сумев провести несколько своих людей в нижнюю палату, а одного даже в Сенат. Где, впрочем, его, одинокого и беззащитного, опытные волки быстро обломали, обтесали и сделали вполне ручным.

Очень быстро выяснилось, что первый за десятилетия «сильный» президент, сеньор Фигероа, приятный милый старик, был всего лишь ширмой, нужной всемогущему военному министру, ставшему при нем главой МВД, то есть, премьером и фактически «вице», исключительно на первых порах. К делам президента не подпускали, переговоры с Copper Exporters, Inc., в 1926-м взявшим под контроль почти всю медь мира, генерал вел сам, и без всяких согласований чистил армию «под себя», убирая конкурентов. В частности, уехал в почетную, - военным атташе в Лондон, - ссылку слишком «левый» и чересчур популярный Мармадуке Грове.

Далее все как по нотам. Поскольку ситуация в стране оставалась горячей, а принимать решительные меры патриарх чилийской политики не хотел и боялся, в феврале 1927 года его попросили подать в отставку, и были назначены новые выборы, признавать которые законными не согласилась ни одна «приличная» партия. Правда, согласились коммунисты, но вот как раз их мнение сеньора Ибаньеса не интересовало: как только согласие прозвучало, партию (а заодно «розовые» профсоюзы) запретили, а кандидата от «красных» арестовали и выслали на крайне неуютный остров Пасхи за «подрывную пропаганду».

В итоге, 28 мая, набрав в гордом одиночестве 98% голосов, генерал Карлос Ибаньес стал президентом, после чего взял у США займ в 84 миллиона (отказавшись от британского займа на куда более выгодных условиях) и начал строить «всенародное государство без олигархии и социальной розни», откровенно беря пример с Дуче, которого крайне уважал. И соответственно, отнюдь не возражая против величания «Муссолини Нового Света», и даже поощряя такие оценки, дон Карлос заявлял себя (и похоже, сам так думал) «защитником маленьких людей, нуждающихся в отеческой опеке», «врагом олигархии и политиканов».

Но не только заявлял. Правя железной рукой, сажая горластых и вообще не считаясь с Конгрессом (депутатов выгонял и назначал сам, а правил в ручном режиме, с помощью декретов), он параллельно повысил налоги на обороты с крупнейших капиталов, на эти деньги (плюс займы, которые брал в Штатах) развернув программу общественных работ. То есть, обеспечил заработком множество «маленьких людей», а если они тихо и покорно жаловались, активисты Республиканской конфедерации гражданского действия, официальных «генеральских» профсоюзов, подчас помогали решить вопрос.

В общем, все шло недурно. Хотя, конечно, как сказать. На самом деле, недовольных было куда больше, чем довольных. В пампе все так же маялись полу-жизнью добытчики селитры, в горах немногим лучше прозябали шахтеры, студенты волками выли от общего «упал-отжался», бизнес с ужасом смотрел на рост государственного долга, профессиональные политики бесились от полной невостребованности. А олигархи, связанные с Англией, которых коснулись «антиолигархические меры» (сектор, связанный с США, пользовался льготами), - тоже возмущались, в итоге решив, что необходимо что-то делать. И…

И в августе 1928 года из Аргентины в Вальпараисо, в расположение крупнейшей базы ВМФ Чили, прилетел красный самолет. Реально: красный, от шасси до закрылков. А на его борту лично Мармадуке Грове, к тому времени уже рассорившийся с президентом вдрызг, уволенный с госслужбы и убывший в эмиграцию, - с парой соратников и твердым намерением делать социальную революцию.

Авантюра? Да не сказал бы. Оставим в стороне участие британских структур, озабоченных «однобокой ориентацией» чилийского диктатора, - этот вопрос изучается, но до конца не прояснен, - однако олигархи, ориентированные на Лондон, скинулись щедро, и командиры базы, получив солидный бакшиш, были готовы, а популярность дона Мармадуке и в армии, и среди «розовых» всех оттенков была велика.

Так что, шансы пошатать трубы были намного выше нуля. Но президент знал (американцы предупредили), - и «дона Марма» взяли прямо на летной полосе, судили «за организацию коммунистического заговора», впаяли червонец и сослали на остров Пасхи. Могли и расстрелять, пожелай того дон Карлос, но он не пожелал (друзья все-таки), а с острова сеньор Грове ухитрился сбежать и добрался аж до Марселя.

И так оно все как-то шло, скорее, хорошо, чем плохо, а потом грянула Великая депрессия, и Штатам стало не до Чили, а генерал Ибаньес увидел, что это не хорошо, и даже Гугенхаймы, считавшиеся такими могущественными, помочь не спешат. Стало плохо с продуктами, с полностью остановившихся шахт Атакамы в столицу двинулись голодные скопища, обнаглели политиканы, активнее и злее стали студенты, в июле 1931 года захватившие университет и объявившие его «территорией революции», а когда попытка их разогнать кончилась гибелью пары бузотеров, заскандалил весь Сантьяго.

В принципе, можно было и подавить. Но Сантьяго – не Атакама, а студенты и мелкий столичный люд, на который, собственно, и опирался «Дуче Нового Света», - не затурканные pampinos. Министры, - личные, отборные, послушные, - начали подавать в отставку, партии отказали в сотрудничестве, старшие офицеры засомневались, страна занервничала, и в конце концов, 26 июля генерал Ибаньес, сдав пост спикеру Конгресса, покинул страну на военном судне, а новый «временный» торжественно поклялся «покончить с диктатурой», но через сутки, осознав, во что вляпался, передал бразды другому «временному», министру Хуану Эстебану Монтеро, - единственному, кто не побоялся ответственности.

Дальше – калейдоскоп. Или, как пишут чилийские историки, «судорожное время». Страна встала дыбом и ходила ходуном. Возвращались каторжники и эмигранты, на руках снесли с борта и пронесли по Сантьяго полковника Грове, полностью реабилитированного и назначенного комендантом первой в Чили военной авиабазы El Bosque. Все требовали власти, - и никто не хотел на капитанский мостик.

Хотя... «Левые» не отказались бы, - им, правда, никто не предлагал, но в хаосе перехватить штурвал было реально, - однако два десятка организаций всех оттенков красного, от нежно-розового до темно-багряного, вместо дела выясняли, кто краснее. А пока они ругались, «партийные политики» скопом бросились в ноги к «временному» сеньору Монтеро, консерватору старой школы, имевшему репутацию человека строгого и справедливого, умоляя выставить свою кандидатуру в нормальные президенты.