Адам Бромке - Коммунистические государства на распутье

И все же XXII съезд, по-видимому, породил у чехословацких лидеров беспокойные мысли в связи с возобновлением кампании против Сталина, символически выраженной удалением его тела из Мавзолея и публичным разоблачением его Преступлений. Кроме того, нападки Хрущева на Албанию были объяснены сохранением в этой стране сталинизма. Нет сомнений, что главной причиной конфликта было несогласие албанцев с советской внешней политикой, с идеологическим ревизионизмом Хрущева, но все-таки Албания сделала Меньше, чем другие государства, для реформы своей сталинистской системы и едва ли пошла бы на десталинизацию даже хотя бы на словах. Чехословакия, также мало что изменившая в старом порядке вещей, оказалась таким образом 8 затруднительном положении. Могла ли она ограничить свою поддержку Хрущева вопросами внешней политики, идеологии и связей в коммунистическом блоке, избегая при этом перемен в своих внутренних делах? Могла ли она и дальше ограничиваться десталинизацией на словах, не внося фактических исправлений в политическую и экономическую практику, унаследованную от времен Сталина? Продолжение в Чехословакии сталинизма становилось все более ненормальным, все более трудной становилась дилемма будущего курса чешских и словацких коммунистов.

Чешские лидеры пытались разрешить эту дилемму с помощью чисто внешних жестов в деле десталинизации, но без Серьезных попыток демократизировать или хотя бы рационализировать существующую тоталитарную систему. На пленуме Центрального Комитета, созванном вслед за XXII съездом КПСС, Новотный признал, что культ личности привел к Нежелательным результатам и в Чехословакии, но вместе с Тем пытался создать впечатление, что худшие его последствия в значительной мере ликвидированы благодаря уже принятым мерам. Главным виновником сталинизма был объявлен Сланский. Конкретные меры, которые были предложены, Годились к снесению воздвигнутого в Праге массивного памятника Сталину, являвшегося «напоминанием о культе личности», и захоронению тела Готвальда, выставление которого напоказ в мавзолее, как было сказано, противоречит принципу коллективного руководства. В течение следующего года культ личности разоблачался еще несколько раз, причем выткались сожаления по поводу его дурных последствий во всех областях жизни. Постоянно подчеркивалась необходимость свободы в культурной и экономической жизни и уча-народа в политической жизни. Партийные органы должны были стать органами коллективного руководства, и была провозглашена свобода критики в партии. Однако этим декларациям сопутствовали столь же настоятельные заявления о необходимости дисциплины, централизованного принятия решений, о критике только с партийных позиций и о контроле партии в области культуры и экономики [96] См. неподписанную статью в «Zivot strany», № 9, May 1962. . Попятно, что эти робкие меры поощрения несколько большей степени свободы и рациональности в ведении дел, даже если их задумали искренне, были настолько ограниченны, что едва ли могли привести к существенному и значительному изменению общества, хотя бы в объеме, осуществленном в Советском Союзе, не говоря уже о Польше.

Важной причиной неспособности Чехословакии примениться к новому духу Москвы было отсутствие других лидеров, которые представляли бы более либеральную или национальную точку зрения и могли бы придать чехословацкому коммунизму «новый облик». Большинство руководителей были ветеранами готвальдовских времен или его товарищами периода 20-х годов. К их числу относились такие деятели, как Бацилек, Доланский и Широкий. Они не могли приспособиться к послесталинскому климату. Новое поколение, представленное самим Новотным, а также Гендрихом, Коль-дером и Ленартом, состояло из «аппаратчиков», подготовленных в готвальдовский период. Продолжая действовать в партийно-бюрократическом духе, они следовали старым идеям и по старым путям. Возглавить либеральный коммунизм едва ли смог бы бывший социал-демократ, например Фирлингер, столь же связанный со старыми порядками, как ветераны-коммунисты, или какой-нибудь представитель административного или инженерного слоя вроде Ото Шимунека-Не было в Чехословакии бывшего лидера масштаба Гомулки, который, пережив период репрессий, мог бы выйти из тюрьмы, чтобы взять на себя руководство. В высших кругах не было представителя отечественного движения Сопротивления, а большинство «западников» было уничтожено во время «чисток», связанных с делом Сланского. В эпоху «оттепели» 50-х годов из рядов интеллигенции не выдвинулся ни один значительный ревизионист. Рудольф Барак, единственный человек, который, несмотря на долгие годы пребываний на посту министра внутренних дел, казалось, обладал способностями и пользовался достаточной популярностью для того> чтобы возглавить более либеральный курс, весной 1962 года был арестован по обвинению в растрате. Не было и сталиниста крайнего толка, вроде Червенкова или Ракоши, ожидающего своего часа; не было также необходимости в крутых репрессиях против сталинистов, как в Болгарии или Венгрии. Руководство отличалось и единством и ортодоксальностью, необходимыми для продолжения старого курса.

Лидеры боялись предпринимать шаги, которые могли бы Поставить под угрозу их собственное положение или коммунистическую систему в целом. Готовые критиковать Сталина На словах, они все же не могли уничтожить хотя бы видимые символы сталинизма. После XXII съезда КПСС прошел целый год, и только тогда снесли памятник Сталину и захоронили тело Готвальда. Чехословацкие лидеры, несомненно, хорошо понимали, в какое смешное положение ставят их эти два символа сталинизма, и отдавали себе отчет в том потрясении, которое вызовет их устранение. Еще более щекотливым и опасным представлялся вопрос о реабилитации многих лиц, несправедливо осужденных при Сталине, таких, как Клементис и Новомеский. Комиссия по расследованию этих Процессов продолжала работать, но не доводила дела до конца и не публиковала своих выводов. Несомненно, нити Расследования зачастую тянулись прямо к таким лицам, как Бацилек, Широкий и Новотный, которые принимали немалое участие в репрессиях 50-х годов и были серьезно замешаны в преступлениях сталинизма. Зловещим событием был в начале 1962 года арест Рудольфа Барака, который занимался пересмотром судебных процессов и, возможно, выяснил Слищком многое.

Когда после некоторой отсрочки, в декабре 1962 года, в Праге собрался XII съезд КПЧ, многие ожидали, что на нем будет сказано о каком-то изменении курса, что, вероятно, сместят некоторых из самых видных сталинистских лидеров и более определенным образом покончат со сталинистскими методами. Ничего подобного не произошло. Состав высшего руководства изменился мало; все свелось к несколько более подчеркнутым разоблачениям культа личности, включая более развернутую критику ошибок, приписываемых Готвальду. Хотя процессы 50-х годов и критиковались, однако возможность реабилитации Сланского была явно исключена. Съезд Уделил большее внимание последствиям тяжелого экономичного кризиса, терзавшего страну в течение всего года, и Подтвердил решение вернуться к более централизованному Управлению экономикой в целях ее упорядочения.