Адам Бромке - Коммунистические государства на распутье

Во-вторых, стремясь к сближению с Москвой, лидеры СКЮ вместе с тем поддерживают тесные связи с западным миром. Запад, и особенно Соединенные Штаты, представляет собой неоценимый источник снабжения и всевозможных благ, а в случае крайней необходимости и оборонительный щит. После 1948 года экономическая и военная помощь Запада сначала помогла югославским коммунистам остаться у власти, а в дальнейшем облегчила им проведение их экономических экспериментов. Все это не потревожило их совесть, хотя и осложнило отношения с Москвой. Но они убедили Кремль, что расширение экономических отношений с Западом, не связанное с политическими условиями и уступками, может помочь в преодолении внутренних затруднений.

Если контакты с Западем представляют собой «улицу с двусторонним движением», то есть с одной стороны — экономические преимущества, с другой — опасность идеологического «заражения», то югославские коммунисты открыли третью идеальную область, где можно заниматься обращением в свою веру, — мир новых, поднимающихся, неприсоединившихся стран. Даже выступая в роли самозванных менторов этого третьего бесформенного мирового блока, они завоевывают себе новых друзей и в то же время пропагандируют основную идеологическую посылку своей программы — что «человечество неизбежно и различными путями глубоко втягивается в эру социализма».

Сближение между Хрущевым и Тито, а также связанные с этим отношения между СКЮ и другими просоветскими коммунистическими партиями, западным миром и неприсоединившимися странами побудили китайских коммунистов резко критиковать Хрущева за его «сговор с кликой Тито против братских партий, придерживающихся марксизма-ленинизма». Эти слова заимствованы из большой статьи «Является ли Югославия социалистической страной?», напечатанной 26 сентября 1963 года одновременно в «Жэньминь жибао» и в «Хунци». Ответ на вопрос, поставленный в заголовке, был недвусмысленным. По аргументации и обвинениям этот приговор режиму Тито сильно напоминал коминформовские заявления в 1948 и 1949 годах, когда югославская коммунистическая партия и югославское правительство обвинялись и в предательстве марксизма-ленинизма и в служении американскому империализму. Китайцы утверждали, что в Югославии постепенно восстанавливается капитализм; что частный капитал и частные предприятия преобладают там, и притом значительно; что деревня наводнена капиталистическими элементами и что, поскольку государство отказалось от экономического планирования, социалистическая экономика выродилась в капитализм. Из всего этого китайцы делали естественный вывод, что Югославия стала «особым контрреволюционным отрядом империализма США». Однако в Действительности при постановке этого диагноза смертельной болезни югославского ревизионизма острие направлялось против Никиты Хрущева. Китайцы обвиняли его в «следовании за Тито по пятам» и перечисляли все его «смертные грехи». Огульно объединяя советских лидеров с югославскими, китайцы — подобно Коминформу, когда он обвинял Тито в конце 40-х годов, — призывали русских коммунистов Избавиться от своего верховного вождя, ставшего ренегатом. «Хрущев отступил от марксизма-ленинизма, разорвал Заявление 1960 года и барахтается в болоте вместе с изменнической кликой Тито, полностью нарушив интересы Советского Союза, советского народа и народов всего мира. Этого не станет терпеть великий советский народ, подавляющее большинство членов КПСС и партийные работники различных звеньев—все, у кого есть славные революционные традиции». Эти обвинения, вроде тех, которыми осыпали Тито в 1948—1953 годах, указывали по крайней мере на то, что пока Хрущев и Мао будут руководить своими партиями, примирение между ними столь же невозможно, как некогда примирение между Сталиным и Тито.

Теперь, когда две коммунистические сверхдержавы противостоят друг другу открыто и прямо, Югославия существует лишь как эпифеномен гораздо более важного мирового соперничества. В этом, безусловно, проявился один из многих парадоксов титоизма. Он возник как результат одного из главных просчетов Сталина и продолжал противодействовать советскому «великодержавному шовинизму» вплоть до смерти Сталина в 1953 году. В дальнейшем, вплоть до сегодняшнего дня, он терпеливо и успешно стремился достигнуть договоренности с преемниками Сталина. Многие из его прежних антисоветских отравленных стрел теперь используется китайскими коммунистами. Однако вместо того, чтобы стать «титовцами», китайцы сделали антититоизм своим главным воинственным кличем в их соперничестве с русскими за руководство мировым коммунистическим движением. Итак, расширение китайско-советского разрыва повлекло за собой улучшение советско-югославских отношений.

Формулы марксизма-ленинизма оказались крайне ненадежным путеводителем в джунглях коммунистической политики. Тито, Хрущев и Мао клялись именами Маркса и Ленина, но в то же время брали аргументы для взаимного поношения из писаний все тех же «отцов-основателей». Следовательно, силы, определяющие общую историю коммунизма, нужно искать за пределами идеологии. В нынешнюю эпоху напряженности в китайско-советских отношениях, повсеместного внутрикоммунистического расчленения и новых признаков народных волнений в Восточной и Центральной Европе трудно предсказывать будущее. Вместо этого лучше рассмотреть некоторые из основных проблем титоизма в оставшуюся часть 60-х годов.

Некоторые проблемы советско-югославских отношений по-прежнему не решены и в любой момент могут встать во всей своей остроте. Официальные связи Югославии с Организацией Варшавского договора и с СЭВом все еще неопределенны, а программа СКЮ еще не получила открытого одобрения Москвы. Хотя «титоист» Хрущев и «хрущевист» Тито и нашли основу для взаимопонимания, преемники Хрущева, стремясь к примирению с Пекином, могут счесть возможным принести Югославию в жертву, что в свою очередь может ввести наследников Тито в искушение изменить титоистский курс.

Развитие отношений между Югославией и другими «парадными демократиями» тоже нельзя предсказать. Теперь, когда Советский Союз дает своим сателлитам большую внутреннюю свободу, «титоизм» как таковой утратил немалую долю своего престижа. Пережитки сталинизма, новые планы СЭВа в области интеграции и внутренние осложнения в самой Югославии привели к тому, что титоизм стал менее привлекательным для Восточной Европы. Присоединение Тито к внешней политике русских и активизация отношений между Югославией и коммунистическими странами и партиям» (кроме Албании) поставили Югославию в положение, отличное от того, в котором она находилась, когда сопротивлялась Сталину или спорила с Хрущевым. Восточноевропейские режимы, быть может, попытаются маневрировать в своих отношениях с Москвой или даже позволят заманить себя на позиции, более близкие Пекину. Это в свою очередь может осложнить их отношения с Белградом.