Питер Франкопан - Первый крестовый поход: Зов с Востока

Однако чувство облегчения, охватившее лагерь крестоносцев, продлилось недолго. Всего через месяц, в начале 1098 года, разведчики доложили о быстром приближении армии, которая вышла в поход, чтобы снять блокаду Антиохии. Ею командовал правитель Алеппо Ридван. Командиры крестоносцев провели совещание и решили, что отряд из примерно семисот рыцарей выдвинется против турок, а остальная часть войска останется у Антиохии и будет дальше держать осаду изо всех сил.

8 февраля 1098 года Боэмунд, граф Фландрии Роберт и Стефан де Блуа под покровом ночи покинули лагерь {675} 675 Raymond of Aguilers, VI, p. 39. . Когда они встретились с армией из Алеппо, Боэмунд опять принял на себя командование. Как это уже было во время боя с армией под командованием Дукака, турки угрожали одолеть западных рыцарей. Боэмунд держался изо всех сил, обращаясь к тем, кто сражался рядом с ним: «Спеши скорее, как только можешь, как подобает храброму мужу. И будь ревностной подмогой Богу и Святому Гробу. Ты поистине знаешь, что эта война не плоти, но духа. Итак, будь храбрейшим поборником Христа. Иди с миром. Да будет Господь с тобой везде» {676} 676 Деяния франков. С. 172–173. .

Яростная решимость Боэмунда внушала вдохновение его людям и поражала врагов. Однако тактика крестоносцев также имела большое значение. Часть конницы крестоносцев скрылась из виду, ожидая удобного момента для неожиданного удара. Они безошибочно выбрали этот момент, успешно рассеяв турок и расколов их строй на небольшие группы. Когда крестоносцы перешли в контратаку, войско Ридвана в панике рассеялось. Снова вопреки всему была одержана неожиданная победа.

Число покрывших себя неувядаемой славой полководцев-крестоносцев пополнили новые имена. Раймунд Тулузский из-за плохого состояния здоровья не смог участвовать в этом сражении и остался командовать той частью армии крестоносцев, которая стояла у Антиохии. Татикий и его византийская армия также не могли похвастаться участием в победах над правителями Дамаска и Алеппо. Боэмунд же блистал на поле боя. Как писал один из очевидцев, «со всех сторон защищенный знаком креста, был он, словно лев, что проголодав три или четыре дня, выходит из своей пещеры, рычащий и жаждущий овечьей крови, и яростно бросается на стадо, растерзывая овец, бегущих в разные стороны» {677} 677 Там же. С. 173. . Победа Боэмунда ознаменовала появление культа его личности, невероятно развившегося в последующие годы.

Разгром армии Ридвана воодушевил крестоносцев и поверг в траур жителей Антиохии, которые были вынуждены смотреть на отрубленные головы турок, насаженные на копья, установленные недалеко от городских ворот. Они указывали антиохийцам на то, что произойдет с ними, если они продолжат держать оборону {678} 678 Там же. .

Уже три раза, в боях против армий Клыч-Арслана, Дукака и теперь Ридвана, крестоносцы оказывались на волоске от катастрофы. Каждый раз им удавалось уцелеть и победить, хотя шансы одолеть противостоящего им противника были малы. Конечно, правители Никеи, Дамаска и Алеппо потерпели поражение. Но они все же были фигурами локального масштаба. Были и другие региональные правители, не говоря уже о могущественном султане Багдада или визире Каира, которые рано или поздно могли вмешаться в борьбу. Вопрос был лишь в том, успеют ли крестоносцы прорваться в Антиохию, прежде чем фортуна им изменит.

Даже после отражения атаки Ридвана положение крестоносцев оставалось очень уязвимым. Чем дольше продолжалась осада, тем больше воинов выкашивали болезни. Кроме того, во время осады Антиохии в первой половине 1098 года конфликты между руководителями похода достигли опасного уровня. Тщательно продуманный баланс интересов между Востоком и Западом – византийской «реконкистой» и Крестовым походом – был катастрофически нарушен в результате падения боевого духа и столкновений личных амбиций, начавшихся под стенами Антиохии.

В попытке найти выход из образовавшегося тупика Адемар из Ле-Пюи призвал рыцарей поститься в течение трех дней, после чего пройти крестным ходом вокруг крепостных стен. Он постановил чаще служить мессу и петь псалмы и предположил, что фортуна повернется к крестоносцам лицом, если все сбреют бороды {679} 679 Raymond of Aguilers, IV, p. 36. . Кроме того, он пришел к выводу, что слишком мало крестоносцев носят крест, и настоял на том, чтобы все прикрепили этот символ к своей одежде {680} 680 Guibert of Nogent, V.6, p. 206. . Епископ не сомневался в наличии прямой связи между ужасными страданиями в лагере и недостатком набожности у крестоносцев.

Из-за ухудшения боевого духа дезертирство нижних чинов стало обычным явлением. Руководители Крестового похода проводили бескомпромиссную политику – пойманных при попытке бежать ждало жестокое наказание. Когда Танкред обнаружил, что Петр Пустынник, Вальтер Плотник и Гийом де Гранмениль пытаются ускользнуть из лагеря, он преподал им унизительный урок: Вальтера заставили лежать на полу палатки Боэмунда как «кусок мусора», после чего высекли перед строем {681} 681 Деяния франков. С. 170–171. . «Те, кто убегал из лагеря осаждающих, никуда не годились», – писал один комментатор {682} 682 Guibert of Nogent, V.14, p. 217. . Моральное состояние крестоносцев ухудшилось настолько, что даже их командиры давали клятвы, обещая друг другу, что они по меньшей мере не уйдут, пока Антиохия не будет взята {683} 683 Albert of Aachen, IV.39, pp. 308–10; Деяния франков. IX, p. 59. .

Эти клятвы помогали укрепить солидарность среди руководителей экспедиции, потому что у некоторых из них появились опасения относительно итогов осады. Боэмунд, например, угрожал прекратить участие в осаде Антиохии и уйти, выражая неудовольствие не только потерями среди своих подчиненных, но и говоря, что он не настолько богат, чтобы содержать отряд в условиях бешено растущих цен на продовольствие {684} 684 Raymond of Aguilers, IV, p. 35; Деяния франков. V, p.30. . Другие действовали не настолько прямолинейно. Стефан де Блуа ушел в Тарсус якобы поправить здоровье – он использовал этот эвфемизм, чтобы не говорить прямо, что больше не может выдерживать лишения у Антиохии {685} 685 Деяния франков. С. 188; Ralph of Caen, 58, p. 84; Albert of Aachen, IV.13, pp. 266–8. . Роберт Нормандский также почувствовал, что ему будет лучше наблюдать за происходящими откуда-нибудь, где есть более комфортные условия, поэтому перед Рождеством 1097 года ушел со своим отрядом в более приятное место на южном побережье Малой Азии {686} 686 Ralph of Caen, 58, p. 84. . Немало сил крестоносцы потратили на то, чтобы уговорить его вернуться и продолжать участвовать в осаде – но он хотя бы не ушел с отрядом на родину! Один из свидетелей тех событий был удивлен, что Роберт вообще не бросил все и не вернулся в Нормандию, если принять во внимание его слабоволие, расточительность, чревоугодие, лень и распутство {687} 687 Guibert of Nogent, II.16, pp. 132–3. .