Питер Франкопан - Первый крестовый поход: Зов с Востока

Однако тогда Генрих IV уже открыто говорил о готовности подчиниться преемнику Урбана II Пасхалию II {885} 885 Erdmann, Die Briefe Heinrichs IV, pp. 38–9. . Германский император упустил возможность принять участие в Первом крестовом походе из-за враждебных отношений с папой. Вскоре после взятия крестоносцами Иерусалима он объявил, что намерен отправиться на Восток после совершения торжественных богослужений зимой 1102 года {886} 886 Ekkehard of Aura, pp. 182–4; Annales Hildesheimensis, MGH, SS, 3, pp. 50–1. . Генрих IV пытался также устранить раскол в католический церкви. В начале следующего года он отправил послание своему крестному отцу Гуго, могущественному настоятелю аббатства Клюни, в котором предложил возобновить переговоры с Римом. Кроме того, он хотел извлечь выгоду из своего образа крестоносца {887} 887 Erdmann, Die Briefe Heinrichs IV, pp. 39–40. .

Действия Генриха IV не повлияли на решимость нового папы демонстрировать власть, обретенную благодаря Крестовому походу: к 1102 году императора уже обвинили в ереси. Вернувшихся со Святой земли рыцарей даже призывали напасть на него {888} 888 Patrologia Latina, 163, cols. 108a – c. . Власть папы была такова, что уже в начале следующего года германский император признался одному из самых старых сторонников понтифика, что он виноват в расколе церкви и желает примирения {889} 889 Erdmann, Die Briefe Heinrichs IV, pp. 39–40. .

Однако лишь в 1122 году Вормсский конкордат и Первый Латеранский собор, состоявшийся годом позже, признали, что борьба за инвеституру – такое название было дано конфликту между папством и германскими императорами – окончательно завершена. Хотя только второе поколение хронистов похода на Иерусалим признало настоящие заслуги папы Урбана II и уделило ему достойное место, мало кто сомневается в том, что Первый крестовый поход стал триумфом понтификов.

Кстати, и для того, кто стоял за призывом папы Урбана II взяться за оружие (для Алексея I Комнина), поход стал крайне выгодным мероприятием. Благодаря Крестовому походу ситуация в самой империи и вокруг нее разительно изменилась. К весне 1095 года Византийская империя оказалась в опасном положении. Ее политика в Малой Азии потерпела полный крах. Империя лишилась плацдарма, с которого она могла бы начать возвращение контроля над Анатолией. К северу от столицы дела шли немногим лучше – сербы и кочевники-половцы вынуждали до предела растягивать и без того истощенные военные ресурсы. Константинополь едва выдерживал давление. Полномасштабный мятеж мог закончиться свержением и убийством императора.

Через двенадцать лет ситуация изменилась до неузнаваемости. Никея опять принадлежала империи, западное побережье Малой Азии и важнейшие речные долины во внутренних районах снова попали под контроль Византии. С коварными турецкими военачальниками разобрались раз и навсегда. С Клыч-Арсланом были установлены хорошие отношения, которые гарантировали мирные соглашения, соблюдавшиеся с лета 1098 года {890} 890 О договоре см.: Анна Комнина. С. 249–250. О стабильных и, похоже, хороших отношениях между Алексеем I и Клыч-Арсланом см., напр.: Albert of Aachen, IX.34, pp. 680–2. . Были освобождены Киликия и важные порты на южном побережье Анатолии. Удалось умиротворить даже сербов. В этом Византии помогло своевременное вмешательство Раймунда Тулузского, который в 1097 году как раз направлялся в Константинополь. Ну и в довершение всего Антиохия была опять в руках христиан, и Византия, несомненно, претендовала на нее.

Хотя непримиримость Танкреда после подписания в 1108 году Девольского договора вызывала раздражение, она оказалась лишь временным неудобством. Опыт, полученный крестоносцами в Иерусалиме, показывал, что угроза со стороны мусульман не уменьшится. Алексей I и Византия были ключевыми союзниками европейцев. Рыцари, обосновавшиеся на Востоке, понимали, что нуждаются в помощи византийцев. Именно поэтому хронист Фульхерий Шартрский, служивший капелланом у Балдуина Бульонского в Эдессе и Иерусалиме, старался не разжигать страсти. Его отчет о Крестовом походе был миролюбив по отношению к императору; как мы видели, он предпочел исключить из него взрывоопасный последний абзац письма крестоносцев, отправленного папе в 1098 году из Антиохии (там императора обвиняли в неоказании помощи крестоносцам и стремлении навредить им во время похода). В отличие от своих коллег на Западе, Фульхерий понимал, что от конфликта с теми, чья поддержка может оказаться жизненно важной в будущем, никакой пользы не будет {891} 891 О мягком отношении Фульхерия к Византии см.: L. Ní Chléirigh, 'The impact of the First Crusade on Western opinion towards the Byzantine Empire: The Dei Gesta per Francos of Guibert of Nogent and the Historia Hierosolymitana of Fulcher of Chartres', in C. Kostick (ed.), The Crusades and the Near East: Cultural Histories (Abingdon, 2011), pp. 161–88. . Другие хронисты тоже были сдержанны в своих оценках Алексея I и Византии и не разделяли желания очернять императора, характерного для западных авторов {892} 892 Несмотря на совсем другие выводы, обратите внимание на: M. Carrier, 'L'image d'Alexis Ier Comnène selon le chroniqleur Albert d'Aix', Byzantion 78 (2008), pp.34–65. .

Алексей I продолжал внимательно наблюдать за ситуацией на востоке. После смерти Раймунда Тулузского в 1105 году он отправил послов в Триполи, где Раймунд обосновался в начале XII века, чтобы гарантировать верность его преемника Византии {893} 893 Анна Комнина. С. 309–311. . Через три года император принял присягу от прибывшего в Константинополь Бертрана Тулузского, которому был оказан такой же прием, как и предводителям крестоносцев десять лет тому назад: он получил щедрые дары и был принят лично Алексеем I {894} 894 Там же. С. 375–376; Albert of Aachen, XI.4, p. 776. .

Выгоды, которые Византия получила благодаря Крестовому походу, можно измерить по-разному. В XII веке появилась обновленная империя – суровая, уверенная в себе и воинственная, очень похожая на самого Алексея I. Экономика, которая во время переворота Комнинов в 1081 году была в плачевном состоянии, теперь снова переживала бум, получив мощные стимулы благодаря перечеканке монет, растущей торговле с Венецией и другими итальянскими городами-государствами и, конечно, самому Крестовому походу. Расходы на содержание армии наконец стабилизировались; если в первую половину своего пребывания на троне император почти каждый год был «в поле», то после прохода Крестового похода по территории империи он редко лично возглавлял армию. К 1107 году налоговая система в Византии была полностью пересмотрена на основе документально подтвержденной земельной собственности. Это позволило государству правильнее оценивать частную собственность и доходы от нее. В империю вернулись стабильность и процветание.

Существует одна примечательная поэма, написанная в форме наставления Иоанну II, наследнику императора. Она появилась приблизительно в одно время со смертью Алексея I в 1118 году. В ней содержится описание царствования Алексея I, не забыты трудные и неспокойные времена, которые ему довелось пережить, оказавшись у власти. Однако со временем все, включая «орды всадников с Запада», преклонились перед великим правителем. Если Иоанн II прибегнет к тем же методам, у него тоже получится извлечь пользу из опыта и мастерства своего отца. Деньги и подарки следует давать «охотно и в мягкой манере», учил Алексей I. Новому императору следовало набивать золотом и подарками «открытые рты» европейцев и делать это с любовью. Чтобы вести такую политику, нужно собирать «большие запасы» в кладовых, «чтобы ты мог удовлетворять корыстолюбивые народы, которые движутся вокруг нас, совсем как раньше». Если выражаться коротко, то новому императору следовало относиться к Константинополю как к «источнику золота», из которого можно активно извлекать награды и приманки и раздавать их. Пока он действует в таком ключе, его царствование останется стабильным. Это было удивительно смелое видение мира, основанное на политике и успехах Алексея I {895} 895 P. Maas, 'Die Musen des Kaisers Alexios I', Byzantinische Zeitschrift 22 (1913), ll.312–51. .