Федор Кони - История Фридриха Великого

Важнее было второе событие. Пруссия, по наследству, получила во владение княжество Герсталь на Маасе, в округе епископства Литтихского. Герсталь в царствование короля Фридриха-Вильгельма возмутился и был принят под защиту епископом Литтихским, которому сильно хотелось овладеть им совершенно. Фридрих-Вильгельм тщетно старался направить дело на добрый путь. Теперь Герсталь, находившийся все еще под защитой епископа, не хотел присягнуть Фридриху. Фридрих послал из Везеля одного из высших своих сановников к епископу и велел настоятельно потребовать от него определительного объяснения его поступков и объявить ему в то же время о последствиях, которым он может подвергнуться. Епископ не дал объяснения, и 16.000 человек прусского войска вступили в область епископа. Испуганный епископ обратился ко всем соседним владетелям и даже к императору, с просьбой о защите. Император написал к Фридриху письмо, в котором называл поступок его самоуправством и приказывал ему войти с жалобой в имперский сейм. Но Фридрих, зная хорошо, как мало выиграет своей жалобой, оправдывался на бумаге, а войска своего не выводил. Затем епископ прибегнул к переговорам с Фридрихом, и 20 октября последовал договор, по которому Фридрих уступил епископу княжество Герсталь за значительную сумму денег. Вероятно, отдаленность Герсталя от прочих его владений склонила его к уступке.

Так прошли первые пять месяцев царствования Фридриха. Свободная, самостоятельная сила, с которой он за все принимался, была его современникам столь чуждой, необыкновенной, что они не могли объяснить себе всего величия такого явления. Но наступила пора его блестящего поприща, и тогда образ его действий сделался ясным даже и для близорукого глаза.

{111}

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Начало первой Силезской войны

Истинное наслаждение обещала первая осень царствования Фридриха двору и жителям Берлина. Вольтер, по приглашению Фридриха, прибыл в столицу Пруссии. Король мог теперь беседовать с ним с большей свободой, чем при первом беглом свидании.

Кроме Вольтера собралось около Фридриха еще несколько ученых и остроумных людей. Прибыли также в гости обе его сестры маркграфини Байрейтская и Аншпахская. Литературные вечера, концерты, празднества предвещали, по-видимому, длинный ряд удовольствий.

Между тем прибыл курьер с известием, что император Карл VI умер 26 октября 1740 г. Фридрих в то время был в Рейнсберге, где хотел успокоиться от возобновившихся лихорадочных припадков.

"Теперь наступило время, -- писал он Вольтеру, -- когда старой политической системе должно дать совершенно новое направление; оторвался камень, который скатится на многоцветный истукан Навуходоносора и сокрушит его до самого основания.

Истукан, о котором писал Фридрих, приснился некогда царю Навуходоносору, и сновидение это было истолковано пророком Даниилом. Истукан был изваян из драгоценных металлов, а ноги {112} его были из смеси железа с глиной, так что он не мог устоять от малейшего потрясения. Такого же свойства были австрийские владения. Это огромное государство не имело внутренней силы; несчастливо веденная в последнее время война с Турцией истощила и последние вспомогательные средства. Принц Евгений, бывший долгое время опорой государства, умер, и место его некому было занять. Карл VI всю жизнь свою домогался получить согласие европейских государств на то, чтобы передать престол дочери своей Марии-Терезии; совет Евгения, лучше обеспечить прагматическую санкцию войском в 180.000 человек, чем шаткой надеждой на обещания, остался без внимания. Напротив того, Пруссия стремилась вперед с юношеской силой. Хоть и часто издевались над королем Фридрихом-Вильгельмом, что он употреблял чрезмерные издержки на войско, которое между тем почти совсем не бывало в деле, но войско это пользовалось миром, чтобы укрепиться, приобретало опытность и теперь стояло выше всех европейских армий. В то же время области Пруссии были в цветущем состоянии, доходы значительны, долги не обременяли государства, в королевском казнохранилище было в наличности около девяти миллионов талеров. С такими средствами сильный, мужественный дух Фридриха мог действовать самостоятельно и заставить признать свое величие и внутреннее призвание.

Австрия уже несколько столетий была более, нежели в двусмысленном положении относительно бранденбургско-прусского государства. Отношения ее к Фридриху-Вильгельму известны: права его на Юлих и Берг были тогда же признаны императором, а другие претенденты устранены. Теперь Фридрих, опираясь на свою военную силу, мог бы снова предъявить эти права, но он ясно видел опасность, которой при этом мог подвергнуться: ему надлежало бы бороться со многими противниками и оставить целое государство без войск, направив всю силу на один отдаленный пункт. Несравненно важнее были другие притязания, на которые Фридрих имел права, и которые, при тогдашних обстоятельствах, казалось, поставили бы ему более верное приобретение, а государству значительные выгоды. В Силезии, в разные времена, достались по наследству его предкам многие княжества -- Егерндорф, Лигниц, Бриг и Волау, но венский кабинет всегда удерживал их незаконно за собой. Обстоятельство это и прежде подавало повод к спорам. Наконец, при великом курфюрсте, когда нуждались в его помощи {113} против Турции, австрийский двор оказал мнимую уступку, предоставив Бранденбургу взамен тех княжеств Швибузский округ, составлявший несравненно меньшую часть; но прежде того разными происками склонили сына курфюрста к тайному обещанию, по вступлении своем на престол, снова возвратить округ Австрии. Когда сын, тогдашний король Фридрих I, вступил на царство и сообщил министрам свое тайное обещание, то глазам его открылись происки императорского двора. Будучи обязан сдержать свое обещание, он выполнил его с тем условием, что предоставляет своим потомкам возвратить принадлежащее им по праву в Силезии.

"Если Богу угодно, -- так говорил он, -- чтобы обстоятельства Бранденбурга и впредь были таковы, как теперь, то мы должны быть довольны; если же суждено иначе, то потомки мои сами увидят, что им должно предпринять".

Фридрих, действительно, знал, что ему делать. Живой порыв юного короля к славным подвигам нашел себе достойную цель; бесконечное продолжение государственной тяжбы не могло довести его до желаемой цели, и он решился воспользоваться благоприятным обстоятельством и права свои заменить силой.