Энтони Бивор - Гражданская война в Испании 1936–1939

Эдилья раньше возглавлял фалангистов в Сантандере. Ему повезло: в момент начала восстания он оказался в Ла-Корунье, тогда как его родной город остался в руках республиканцев. В Ла-Корунье он стал играть важную роль: направил хорошо вооруженных фалангистов на помощь мятежникам, удерживавшим город, затем развернул репрессии, одни из самых страшных во всей Испании. Тем не менее этот бывший механик вскоре превратился в одного из самых непримиримых критиков повальных расправ, устраиваемых националистами, поскольку они отвлекали пролетариат от его миссии. В Рождество 1936 года он приказал Фаланге не карать бедноту только на том основании, что она проголосовала за левых «от голода или от отчаяния. Все мы знаем, что во многих городах правые были раньше и остаются сейчас хуже красных».

Такие заявления делали Эдилью и левых фалангистов в высшей степени подозрительными в глазах испанских правых. Многие старшие офицеры армии, убежденным левым фалангистом среди которых был один Ягуэ, считали их ненамного лучше «красных». Один граф в Саламанке даже заявил в гневе Вирджинии Коулз, что «половина фашистов – отпетые красные» и что на севере «многие из них салютовали Народному фронту и разглагольствовали о своих барселонских братьях» [611]. С другой стороны, «землевладельческое» крыло Фаланги, имевшее наибольшую силу в Андалусии, вызывало симпатии у других националистов. К нему тянулись многие профессионалы из среднего класса.

Зимой 1936 года германский посол стал поощрять восхищение, которое испытывали «старые рубашки» перед нацистами: похоже, этим Фаупель добивался похвалы начальства у себя дома, а не выполнял приказ. Он подбивал Эдилью сопротивляться переходу Фаланги в руки среднего класса и объяснял Франко, что националисты победят в войне, только если проведут социальную реформу. При этом он писал в свое министерство, что в случае столкновения Франко и Фаланги «…мы согласны с итальянцами в том, что, невзирая на свою симпатию к Фаланге и на ее здоровые тенденции, станем изо всех сил поддерживать Франко».

Франко терпел вмешательство союзников в военные дела, так как у него не было выбора, однако не допустил бы их попыток влиять на политическое будущее Испании. Он потребовал замены фон Фаупеля, хотя тот ничего не предпринимал для смены руководства националистов.

Поздним вечером 16 апреля 1937 года сторонники Эдильи попытались захватить штаб Фаланги в Саламанке, чтобы нанести поражение правым во главе с Санчо Давилой. На Плаза Майор вспыхнула стрельба, погибли двое фалангистов, для наведения порядка пришлось использовать гражданскую гвардию, прошли аресты. Эдилье опять повезло: он не имел отношения к этой вылазке. 18 апреля он провел собрание совета Фаланги и был избран вождем. Считая свою победу уже предопределенной, он явился в епископский дворец к Франко, объявил ему о своем избрании и сказал, что поступает в его распоряжение. Лукавый каудильо, не вмешивавшийся во внутренние трения Фаланги, поздравил Эдилью, но уже следующим вечером нанес хорошо подготовленный удар [612].

По его указу Фаланга, карлисты, движение монархистов-альфонсистов «Испанское возрождение» и остатки прочих правых группировок, вроде «Народного действия» СЭДА, сливались в одну партию, предводителем которой он объявил себя [613]. Новая партия получила название Falange Española Tradicionalista y de las JONS («Испанская традиционалистская фаланга и хунты национально-синдикалистского наступления»). Как следовало из самого названия, карлисты в этом насильно созданном союзе с программой, основанной на 26 пунктах из «27 пунктов Хосе Антонио», оказались обойденными [614]. Но, как Франко и рассчитывал, далекие от политики карлисты проявили послушание.

Новая партийная униформа состояла из синей рубашки Фаланги и красного берета карлистов. Было официально утверждено фашистское приветствие, лозунгом движения стали слова «Por el Imperio hacia Dios» («За Империю, к Богу!»). Вождем новой партии был провозглашен сам каудильо, а ее исполнительным руководителем стал его шурин Рамон Серрано Суньер. (Это породило новое испанское слово cunadismo, «шуринизм» – вид непотизма.)

Серрано Суньер, умный и честолюбивый юрист, друживший с Хосе Антонио и бывший вице-президентом СЭДА, весной 1936 года переметнулся в Фалангу. После мятежа он был арестован и заключен в тюрьму Модел, где стал свидетелем казней в порядке мести после известия о произошедшем в Бадахосе. Это, а также гибель двоих его братьев превратило Серрано Суньера в одного из самых решительных сторонников «зачистки» после того, как, сбежав из госпиталя (при так и оставшихся неразъясненными обстоятельствах), он в феврале 1937 года добрался до территории националистов [615].

Эффективности произведенного Франко переворота способствовала его внезапность. Когда до всех дошел смысл случившегося, любой, кто пожелал бы возразить, уже навлекал на себя обвинение в измене национальному движению. Эдилья, проявляя упрямство, продолжал мнить себя влиятельным деятелем, считая, что главенство в Фаланге гарантирует ему независимость. Он отказался присоединиться к совету новой партии и попытался мобилизовать своих сторонников. 25 апреля его арестовали, а через месяц приговорили к смертной казни за «вопиющую недисциплинированность и подрыв единоначалия в националистической Испании» [616]. По совету Суньера казнь была заменена на пожизненное заключение, на деле же Эдилья отсидел всего 4 года, которых хватило, чтобы не позволить ему влиять на политику в решающий период. Новый назначенный Франко опереточный совет мог уже не опасаться вызовов, так как остальную Фалангу быстро укротили отставками и восьмидесятью приговорами к тюремному заключению.

Франко, командовавший крупнейшим и важнейшим соединением в армии националистов, Африканской армией, начинал свое восхождение к власти с самой выгодной позиции: у него не было достойного соперника, к тому же сама природа националистического движения требовала единоначалия и беспрекословного подчинения. В результате он достиг верховной власти в два этапа: сентябрь 1936-го и апрель 1937 года. На первом он стал вождем де-юре, на втором, подавив всякую потенциальную оппозицию, сделался диктатором уже де-факто. Теперь он мог вести длительную войну и перестраивать Испанию сообразно своим собственным представлениям.

На республиканской территории зимой 1936-го – весной 1937 года тоже началась борьба за власть, хотя, в отличие от Франко, победившие в ней коммунисты так и не достигли полной гегемонии. Они стартовали практически с нуля – их электорат был невелик, а их призывы к централизации власти встречали сопротивление одной из важнейших партий республиканского альянса – анархистов. При этом правительство в Валенсии негодовало из-за отсутствия у него контроля над независимыми областями, особенно Каталонией и Арагоном.