Энтони Бивор - Гражданская война в Испании 1936–1939

Генерал Вальтер снова возложил вину за разгром на «колоссальную активность пораженческих элементов и агентов пятой колонны в республиканских рядах… В те дни пышным цветом расцвела гнилая, зловонная деятельность негодяев всех цветов и оттенков» [801]. Правда, в другом докладе в Москву говорилось, что «мы считали его (наступление националистов) обманом и упорно продолжали ждать генерального сражения у Гвадалахары» [802]. Излишне говорить, что эта оценка положения была гораздо точнее.

В первый день наступления Марокканский корпус Ягуэ при поддержке танков прорвал оборону 44-й дивизии и продвинулся по южному берегу Эбро на 36 километров. Назавтра, 10 марта, Бельчите, по-прежнему лежавший в руинах, оказался в руках карлистов-«рекетес» второго эшелона наступления. Тем временем Ягуэ не снижал темпов продвижения: только что созданные оборонительные рубежи республиканцев немедленно прекращали существование. В тот же день легион «Кондор» отправил все свои «Хейнкели-111», «Дорнье-17» и «Хейнкели-51» атаковать республиканские аэродромы. Благодаря эффекту внезапности «неприятельская авиация понесла огромный урон на земле». Назавтра рывок 5-й дивизии от Бельчите осуществлялся при помощи германских танков из «Gruppe Droehne» и 88-мм пушек легиона «Кондор» [803]. Ягуэ, не заботясь об угрозе своим флангам, наступал на Каспе.

После Теруэля войска республиканцев были измотаны и плохо вооружены (многие подразделения так и не получили боеприпасов взамен израсходованных), свежие части на линии фронта состояли из необстрелянных новобранцев. Отступление больше походило на бегство, чем на отход. «Значительная часть армии, уцелевшая при наступлении фашистов, подавляющая часть которых были офицерами вплоть до майора, – писал Степанов, – пришла в смятение, поддалась панике и сломя голову ринулась в тыл» [804].

Несмотря на один-два очага отважного сопротивления, республиканцы были быстро деморализованы, видя свою неспособность сопротивляться натиску националистов на земле и в воздухе. Положение усугублялось ростом антикоммунистических настроений после Теруэля: теперь почти любые рассказы о коммунистическом коварстве принимались на веру. В некоммунистических частях считали, что им намеренно не подвозят боеприпасов – к примеру, во время сражения за Теруэль части 25-й дивизии было отказано в оружии и припасах, когда один из ее старших офицеров отказался вступить в КПИ. Внутри полевого и штабного командования, особенно среди членов компартии, после Теруэля не утихали горячие споры. Листер отказывался подчиняться Рохо, Кампесино утверждал, что Модесто намеренно допустил, чтобы его дивизия оказалась отрезанной при отходе [805]; Модесто и Листер продолжали ненавидеть друг друга после потери танков БТ-5 при Фуэнтес-де-Эбро.

В разгар хаоса, вызванного разгромом в Арагоне, появилась еще одна пара врагов – Марти и Листер: каждый оправдывал собственное поведение, обвиняя другого в измене и в произвольных казнях. Руководство КПИ требовало разжалования за допущенные ошибки ряда командиров Интербригад, включая Вальтера и других.

В первые десять дней Арагонского наступления на правом крае центрального участка фронта националисты углубились на территорию противника на 50–100 километров. 22 марта они перешли в наступление в секторе от Эбро до Уэски. Корпус Москардо и карлистские дивизии Солчаги продвигались в юго-восточном направлении, Ягуэ переправился через Эбро, чтобы ударить по тылам республиканцев на их левом участке. После захвата всего центра Арагона в конце марта развернулось наступление в направлении моря.

14 марта передовые части Итальянского экспедиционного корпуса вступили в Альканьис, разбомбленный за 11 дней до этого 14 самолетами «Савойя-Маркетти», сбросившими 10 тонн бомб и убившими 200 человек. Националистская газета «Heraldo de Aragon» утверждала, что «город подожгли перед бегством красные»: итальянские ВВС получили свою собственную Гернику [806].

22 марта националисты остановились для недолгой перегруппировки. Следующий свой удар они наносили севернее Эбро, в направлении Лериды. Арагонский корпус Москардо и наваррские дивизии Солчаги продолжали продвижение на юго-восток, взяв Барбастро и Монсон, а Ягуэ, переправившийся 23 марта через Эбро вблизи Кинто, преследовал республиканцев, отходивших слева от него. В тот же день националистское командование приказало бомбить Лериду, готовя штурм города.

Отступление республиканцев замедлялось только тогда, когда неприятель останавливался, чтобы передохнуть. Отход фланговой части создавал панику, и никто уже не заботился о том, чтобы предупредить соседей. Еда и боеприпасы редко попадали по назначению. Отступающим войскам не давали покоя вражеские истребители, которые пикировали, забрасывая республиканцев гранатами, а затем – расстреливали уцелевших на бреющем полете. Страх попасть в окружение, приводивший к разгрому милиции в начале войны, теперь поразил и Народную армию. Старший офицер-коммунист Мануэль Тагуэнья докладывал, что к 1 апреля 35-я и 45-я интернациональные дивизии у Мора-дель-Эбро «полностью утратили боеспособность» [807].

3 апреля под ударами войск Ягуэ пала Лерида, бывший оплот ПОУМ, однако 11-я дивизия Листера временно задержала итальянцев у Тортосы, превращенной бомбежками в груды развалин. Арагонский и Наваррский корпуса захватили водохранилища Тремп и Камараса вместе с гидроэлектростанциями, снабжавшими энергией промышленность Барселоны. Балагуэр пал 6 апреля после массированной бомбардировки 100 самолетами. Берти вступил с Итальянским корпусом и кавалерией Монастерио в Гандесу, где его приветствовали герцогиня де Монпансье-и-Монтеалегре и графиня Байлене-и-Гамасо, спешившие отдать должное победоносному воинству.

Тем временем Галисийский корпус Аранды и 4-я Наваррская дивизия рвались к берегу моря чуть южнее устья Эбро. 15 апреля они захватили приморский городок Винарес, пробив коридор, отрезавший Каталонию от остальной республиканской Испании. В тот день, в Страстную пятницу, карлисты-«рекетес» окунались в море, как в воды Иордана. Вся пресса националистов ликовала, живописуя, как генерал Алонсо Вега, смочив в воде пальцы, осенил себя крестным знамением. Националисты верили в скорое завершение своего крестового похода, ибо «победоносный меч Франко разрубил надвое занятую красными Испанию» [808].

Всю весну 1938 года, пока Маневренная армия националистов отвоевывала Арагон, республика все глубже погружалась в экономический кризис и испытывала падение боевого духа в тылу. Политические группировки не доверяли друг другу, боялись тайной полиции СИМ, возражали против авторитарности правительства Негрина, протестовали против дефицита продовольствия, спекуляции и пораженчества. При этом население Барселоны, превращенной теперь в столицу республики, страдало от сильнейших с начала войны бомбежек.