Энтони Бивор - Гражданская война в Испании 1936–1939

Новость о наступлении застала командование националистов врасплох. «Тревожное известие, – записал в своем военном дневнике Рихтхофен. – Красные прорвали фронт у Теруэля» [773]. Франко был чрезвычайно огорчен – он разрывался между желанием атаковать в соответствии со своим планом Мадрид, как рекомендовали германские и итальянские советники, и отреагировать на красную тряпку республиканцев у себя перед носом. К сильнейшему неудовольствию советников, Франко не мог позволить республиканцам насладиться даже небольшим триумфом. «Генералиссимус, – докладывал легион «Кондор» в Берлин, – сразу решил по причинам особого политического престижа и ценой уже подготовленного наступления на Мадрид через Гвадалахару восстановить фронт вокруг Теруэля по состоянию на 15 декабря» [774]. Первым побуждением Франко было немедленно прибегнуть к помощи легиона «Кондор», но Рихтхофен проявил осторожность, сославшись на «опасные погодные условия» [775].

Чтобы ликвидировать прорыв, Франко отправил в Теруэль Аранду с тремя дивизиями и приказал Давиле вести туда же 81-ю дивизию из верховий Тахо. 20 декабря он издал директиву о формировании специальной армии для освобождения города – командование поручили Давиле. В нее включили Галисийский корпус, которому предстояло действовать севернее реки Туны, и Кастильский корпус, усиленный двумя наваррскими дивизиями, разворачивавшийся южнее. Поддержку этим силам оказывала вся наличная артиллерия и авиация, в особенности итальянская артиллерия и легион «Кондор». Однако еще целую неделю авиация оставалась на земле из-за плохой видимости и необычайно суровых морозов, опасных для двигателей, крыльев и взлетно-посадочных полос. Для действий против прорвавшихся войск можно было использовать только зенитную артиллерию «Кондора».

21 декабря вспыхнули яростные уличные бои в самом Теруэле. Газеты всего мира напечатали нечеткие фотографии республиканских танков – 68-я дивизия республиканцев при поддержке танков Т-26 заняла окрестности арены для боя быков. Националистский гарнизон Рея д’Аркура отошел к центру города и приготовился оборонять здания на площади Сан-Хуан и вокруг стоявшего там собора (речь шла о военной комендатуре, резиденции гражданского губернатора, Банке Испании, больнице «Асунсьон» и многих других).

Обороной семинарии, монастыря Святой Клары и церквей Сантьяго и Санта-Тереза командовал полковник Барба. Республиканская пехота продвигалась вглубь города под завесой пулеметного огня. «Было слышно, как подрывники бегут по первым улицам, – писал корреспондент «Нью-Йорк таймс» Герберт Мэттьюс. – После вспышек внутри домов гремели взрывы. Наступил великий момент, один из драматических моментов в истории и в журналистике» [776]. Этот преувеличенный оптимизм оказался преждевременным: зимние бои в Теруэле быстро обернулись самыми кровопролитными сражениями всей гражданской войны.

Республиканцам приходилось продвигаться по замерзшим улицам от одной горы обломков до другой под огнем националистов. Дом за домом очищались при помощи гранат и личного оружия. Сначала дыры пробивались в полах, потом, когда солдаты пробирались от дома к дому, – в стенах домов, чтобы избежать смертоносного огня на улицах. Гражданским лицам, прятавшимся в подвалах, грозила опасность погибнуть от взрывов гранат или под завалами. «Мы вдруг увидели, – записал один республиканский солдат, – человека в окне, державшего в руках младенца и кричавшего, чтобы мы не стреляли, потому что в доме были жильцы» [777].

Выполняя полученные лично от Прието инструкции по защите гражданского населения, республиканцы спускали женщин и детей в подвалы домов вблизи площади Торико. Но многие женщины, невзирая на страшную опасность, тащили с собой все, до чего могли дотянуться. При температуре ниже минус 15 градусов в городе почти не было воды: намертво замерзли водопроводные трубы. Люди рубили мебель, чтобы топить на кострах снег и согреваться у огня. Бои не утихали и ночью, когда солдаты кололи друг друга штыками, почти не видя противника, с которым сходились в ближнем бою. Через пять лет грянет Сталинград, и там условия будут примерно такими же.

С 22 декабря артиллерия республиканцев била прямой наводкой по занимаемым националистами общественным зданиям. Шахтеры под командованием Белармино Томаса пытались заложить взрывчатку под дома, занятые бойцами Рея д’Аркура и Барбы. После захвата резиденции гражданского губернатора «некоторые защитники пробрались в соседний отель «Арагон», откуда продолжили жестокое сражение. В резиденции было взято некоторое количество пленных, оттуда же вынесли много мертвых тел. Большинство были умершие от голода дети» [778].

Военный фотограф Роберт Капа так описывал эту сцену: «Более пятидесяти человек, женщины и дети, ослепленные светом, смахивали на трупы, лица их были в крови и в земле. Они две недели сидели в подземелье, жили в постоянном страхе, питаясь оставляемыми солдатами объедками и консервированными сардинами. Очень немногим хватало сил встать; большинству пришлось помогать выйти. Это была неописуемо тяжелая сцена» [779].

Теруэль еще не был полностью занят республиканцами, а правительство уже трубило о победе. К Рождеству начались награждения и присвоение новых званий: Эрнандес Саравия был произведен в генералы, был отмечен и Рохо. Коммунисты объявили победителями себя. Даже Прието поддался всеобщему оптимизму и шутил, что теперь он министр обороны и наступления [780]. Профессор Холдейн, пламенный сторонник республики, пригласил в Теруэль великого певца Пола Робсона, который почти целую ночь пел для бойцов британского батальона духовные гимны [781].

До 29 декабря ужасные погодные условия не позволяли националистам контратаковать. Наконец началась самая сильная артподготовка за всю войну. В тот день видимость улучшилась, туман рассеялся, и эскадрильи националистов смогли действовать в полную силу, сбросив на позиции республиканцев 100 тонн бомб. Из-за сильного боевого охранения (истребителей «Фиат») истребители «Моска» республиканцев не смогли даже приблизиться к бомбардировщикам.

Бомбежки и артобстрел продолжались два часа [782]. Когда огонь прекратился, десять дивизий националистов нанесли удар в юго-восточном направлении, но республиканский рубеж устоял. По донесению легиона «Кондор», результат был «невелик». Галисийский корпус продвинулся всего на 300–400 метров, а Кастильский корпус так и «остался на линии выдвижения» [783].

Назавтра погода улучшилась, и вновь заговорила артиллерия националистов. «Хейнкели-51» легиона «Кондор» атаковали системы траншей и позиции резервов, бьющие точно в цель 88-миллиметровые зенитные орудия открыли огонь по ключевым точкам. «Как уже бывало в Астурии, – докладывал в Берлин штаб «Кондора», – неприятель теряет способность к сопротивлению, когда на его траншеи пикирует авиация под огнем прямой наводкой зенитной артиллерии» [784].