Энтони Бивор - Гражданская война в Испании 1936–1939

Единственный успех республики в воздухе был достигнут в ходе серии взаимных ударов сторон по аэродромам. 15 октября, во время в целом неудачного налета на Сарагосу, истребители и бомбардировщики республиканцев нанесли удар по аэродрому вблизи города и поразили почти все находившееся там самолеты. В качестве меры сокращения ущерба от налетов на собственные аэродромы республиканские ВВС успешно пользовались муляжами самолетов, перебрасывая настоящие самолеты с одного летного поля на другое.

Одержав победу на севере, Франко считал оправданным организовать в конце 1937 года новое наступление на Мадрид. Нарастив силы, он мог больше не опасаться преимущества республики во внутренних коммуникациях в этом районе. Маневренная армия националистов приготовилась к удару от линии Арагонского фронта на юго-запад, вдоль дороги Сарагоса – Мадрид, которую итальянцы использовали как свою центральную линию коммуникации при наступлении на Гвадалахару в марте. Слева находился Кастильский корпус Варелы, Итальянский экспедиционный корпус занимал центр, Марокканский корпус – правый фланг, Галисийский и Наваррский корпуса были оттянуты в резерв. При этом, как отмечал Рихтхофен 3 декабря, националистический альянс переживал кризис «из-за невероятной напряженности между испанцами и итальянцами» [765].

Самый уязвимый сектор Гвадалахарского фронта удерживал республиканский IV корпус, которым теперь командовал Сиприано Мера. Как перед сражением за Бриуэгу, Мере помогали анархисты, совершавшие разведывательные рейды через линию фронта: в этот раз разведданные были на вес золота. В источниках националистов впоследствии утверждалось, что однажды в такой рейд отправился Мера, переодетый пастухом, и якобы познакомился в штабе националистов с планами операции. На самом деле, как свидетельствует сам Мера, разведывательную вылазку предложил и исполнил молодой анархист Долда, ни в каком штабе не орудовавший. Из донесения членов НКТ, переданных из занятого националистами Арагона, где он тайно побывал, явствовало, что между Сарагосой и Калатаюдом сосредоточены крупные силы. Возвращаясь через Мединасели, Долда укрепился в подозрении, что националисты готовят крупнейшее наступление в направлении сектора Гвадалахары. 30 ноября он вернулся к своим и обо всем доложил Мере, а тот поставил в известность Миаху.

Рохо уже отказался от прежних планов наступления в Эстремадуре, в направлении португальской границы, для рассечения надвое территории националистов. Вместо этого изучалась возможность атаки с целью срыва Гвадалахарской операции националистов. Для упреждающего удара был выбран город Теруэль, образовывавший угол, где Арагонский фронт поворачивал на северо-запад, в провинцию Гвадалахара. Одной из главных опасностей этого плана была близость франкистской Маневренной армии, которая могла стремительно развернуться. Тем не менее Рохо называл предстоящую операцию «наступательно-оборонительным сражением, преследующим цель нанесения неприятелю ограниченного поражения и достижения явного преимущества для дальнейшего развития наступления» [766].

Рохо отдал распоряжения по переброске на Теруэльский фронт ударных сил республики: XVIII корпуса Энрике Фернандеса Эредии, XX корпуса Леопольдо Менендеса и XXII корпуса Хуана Ибарролы. Дополнительно привлекались XIII и XIX корпуса. Командовать операцией было приказано полковнику Хуану Эрнандесу Саравии, командующему Армией Леванта. Всего Рохо сосредоточил 40 тысяч человек [767]. Танковые силы были не сосредоточены в малоэффективной советской манере, а разбросаны по атакующим дивизиям.

Рохо считал, что на Интернациональные бригады ввиду их прискорбного состояния надежды нет. Вальтер, побывавший в британском и в канадском батальонах XV Интербригады, счел, что «трудно передать словами состояние оружия и то, насколько оно грязное, особенно винтовки». Вальтера насторожили также «мелкие свары и сильный антагонизм в интернациональных подразделениях», а также антисемитизм во французских подразделениях. Его огорчило стойкое высокомерие к испанцам, получившее название «клеберизма». «Больше года, – писал он о немцах XI Интербригады, – настойчиво насаждается и культивируется шовинизм, все это время проводится открыто расистская национальная политика». Слишком часто испанские войска в составе Интербригад не получали надлежащей медицинской помощи, интернационалисты не делились с ними едой и сигаретами, которые получали из дома [768].

Силы националистов на Теруэльском выступе ограничивались 52-й дивизией, насчитывавшей, даже вместе с добровольцами-горожанами, менее 10 тысяч человек. Командир дивизии полковник Димонго Рей д’Аркур создал линию траншей и укрепленных пунктов, а также опорные пункты на высотах, таких как гора Ла-Муэла, господствовавшая над Теруэлем. План наступления генерала Рохо предполагал окружение города силами 11-й и 25-й дивизий, которые атаковали бы с северо-востока, в направлении деревень Кауде и Конкуд, тогда как 34-я и 64-я дивизии XVIII корпуса атаковали бы с юго-востока, в направлении Пико-дель-Зорро и Ла-Муэла-де-Теруэль. Еще две дивизии, 40-я и 68-я из ХХ корпуса, должны были наступать на Эскандон и Эль-Вертисе-Кастельяр. В случае действий по плану Теруэль оказался бы отрезанным от территории националистов. На следующем этапе частям XVIII и XXII корпусов надлежало установить оборонительную линию для отражения неизбежных контратак националистов, а ХХ корпусу при поддержке танков вести бои в городе [769].

Провинциальная столица Теруэль, мрачный городок на невзрачной местности, славился зимними холодами – в середине декабря 1937 года погодные условия там были почти сибирские. На рассвете 15 декабря пошел снег, и именно в это время 11-я дивизия, где служил поэт Мигель Эрнанденс, прорвала слабую оборону националистов. К 10 часам утра она взяла Конкуд. Республиканские силы добились полной внезапности отчасти благодаря погоде, отчасти потому, что не провели предшествующей наступлению бомбардировки.

Тем не менее многие атаки оказались напрасными. 17 декабря 3-я танковая рота капитана Губанова пять раз предпринимала попытки атаковать, но не получала поддержки пехоты. Интернациональный танковый полк состоял в основном из советских добровольцев, дравшихся на самых опасных участках фронта [770]. Особенно геройски вел себя капитан Цаплин: его танк был подбит, одна из гусениц получила повреждение всего в полусотне метров от вражеских окопов. Он оставался в танке 8 часов, «отбивая яростные атаки противника. Расстреляв все боеприпасы, он привел танк в негодность, вылез и сбежал» [771].

В полдень 18 декабря XVIII корпус, преодолев слабое сопротивление и обойдя город Ла-Муэла-де-Теруэль, занял его. Через два дня его войска соединились в Сан-Боасе с XXII корпусом и приступили к подготовке рубежа обороны северо-западнее города. 19 декабря 40-я дивизия после сильных боев в Эскадоне достигла окраин Теруэля. В тот день на фронте побывали Прието и Рохо в сопровождении многочисленной свиты иностранных журналистов, включая Хемингуэя, Герберта Мэттьюса и Роберта Капы, ждавших момента, когда можно будет сообщить миру известие о взятии Народной армией столицы провинции [772].