Энтони Бивор - Гражданская война в Испании 1936–1939

Генерал Франко, начальник Генерального штаба, направил своего эмиссара к генералу Пóсасу, генеральному директору гражданской гвардии, с предложением о «решениях, необходимых для защиты порядка и благополучия Испании» [99] Miguel González. La conjura del «36 contada por Franco» // El Pais. Madrid, 9 сентября 2001. . Кроме того, Франко, суля Портеле Вальядаресу поддержку армии, попытался убедить его, что нельзя допустить передачи власти Народному фронту. Очевидно, Франко впервые всерьез задумался о вмешательстве в события армии. Он вполне понимал значение гражданской и штурмовой гвардии.

19 февраля, еще не уверенный, что переворот получится, Франко снова встретился с Портела и сказал ему, что, допустив победу коммунистов в стране, он будет нести тяжелую ответственность перед историей. Но прижатый к стене, потрясенный Портела – Мануэль Асанья писал, что «он был похож не на главу правительства, а на привидение», – не уступил моральному шантажу Франко [100] Manuel Azaña. Diarios completos. Barcelona, 2000. P. 933. , – в тот же день он подал в отставку. Президенту республики Алькале Саморе оставалось только предложить сформировать правительство Асанье, к которому он не питал ни малейшей симпатии.

Асанья составил кабинет из членов собственной партии и из представителей Республиканского союза: в итоге в кабинет не вошло ни одного социалиста. К тому же Ларго Кабальеро запретил участвовать в правительстве социалистической ИСРП, чтобы не дать Прието сформировать социал-демократический альянс с левыми республиканцами.

Несмотря на умеренность нового кабинета, правые отреагировали на него так, будто власть перешла к большевикам. Их ужаснул выход на улицы многочисленных желающих отпраздновать народную победу и, с целью освободить заключенных еще до выхода декрета об амнистии, осада тюрем. Церковь предупреждала, что враги католичества «под влиянием и под управлением мирового жидомасонского заговора объявляют войну против нас до победного конца» [101] Teodoro Rodríguez. Цит. по: Callahan . Op. cit. P. 259. . Правые решили, что для сохранения Испании такой, как им хотелось, уже нельзя следовать чисто парламентским путем – хотя бы потому, что левые продемонстрировали стремление пренебрегать законностью.

20 февраля впервые собрался совет министров правительства Асаньи, перед этим он обратился по радио к нации. Асанья говорил о справедливости, свободе и конституционности, обещал предпринять с одобрения кортесов «огромный труд по национальному восстановлению, защите труда и производства, развернуть общественные работы, обратить внимание на проблемы безработицы и на все остальное, волнующее коалицию республиканских и пролетарских партий, находящихся теперь у власти» [102] Ahora. Madrid, 21 February 1936. .

Среди множества проблем, стоявших перед правительством, одной из самых срочных было провозглашение амнистии, учитывая недавние тюремные бунты в Бургосе, Картахене и Валенсии. Для проведения реформ правительство не могло дожидаться созыва кортесов: 23 февраля оно восстановило Женералитат Каталонии, а также социалистические советы, упраздненные по всей стране после революции октября 1934 года. Одновременно Асанья приступил к реорганизации армейского командования, назначая на ключевые посты лояльных республике военачальников и отсылая подальше от Мадрида тех, кто был заподозрен в плетении заговоров.

Президента Женералитата Луиса Компаниса, вышедшего из тюрьмы Пуэрто-Санта-Мария и снова открывшего каталонский парламент, приветствовала огромная демонстрация. 16 марта Асанья объявил, что будет продолжена конфискация земель аристократов, участвовавших в выступлении Санхурхо. Было решено восстановить на рабочих местах всех трудящихся, уволенных за участие в октябрьской революции.

Затем правительство возобновило работу Института аграрной реформы – перемены в Андалусии и Эстремадуре контролировал сам министр сельского хозяйства Мариано Руис-Фюнес.

Положение в экономике было тяжелым. С 1931 годом стали резко сокращаться частные капиталовложения, упавшие к 1936 году до уровня 1913 года. Новая программа правительства усилила бегство капитала из страны, удивляться чему не приходилось: например, Хуан Марч, мультимиллионер с Майорки, сколотивший огромное состояние контрабандой табака, сбежал из Испании, чтобы попасть в тюрьму. Покинув страну, он занялся спекуляциями на понижение курса песеты на мировом валютном рынке и внес из собственного кармана десятую часть от 20 млн песет, собранных антиреспубликанской группой под председательством графа де Лос Андеса [103] Pedro C. González Cuevas. Acción española. Teología política y nacionalismo autoritario en España, 1913–1936. Madrid, 1998. P. 172–174. .

Однако гораздо серьезнее финансовых махинаций Марча были экономические последствия электоральной победы левых: по всей стране трудящиеся требовали резкого повышения зарплат, выходившего за пределы возможностей предприятий и ферм. Множились забастовки, росла безработица, курс песеты на мировой валютной бирже стремительно падал.

Острой проблемой для левоцентристского правительства Асаньи стал его фаустианский пакт с твердыми левыми caballeristas, видевшими в нем подобие режима Керенского в России; этот подход разделяли и правые. Внезапно либеральное правительство обнаружило, что не имеет влияния на своих электоральных союзников, приверженных революционному пути, и не может убедить своих последователей подчиняться закону. Луис Аракистайн, издатель газеты «Claridad» и рупор большевистской идеологии среди социалистов и в ВСТ, утверждал во время избирательной кампании, что Испания, как Россия в 1917 году, готова к революции. Он отвергал предостережения Хулиана Бестейро, бывшего вожака ВСТ, что революционная активность, вроде занятия фабрик, приводит в ужас средний класс и разрушает экономику.

Каждая левая организация сколачивала теперь собственную милицию, причем у коммунистов она была самой дисциплинированной и эффективной. Небывалое количество людей разгуливало с оружием и было готово пустить его в ход против оппонентов. Общее впечатление беззакония играло на руку противникам демократии: правая пресса клеймила беспорядки левых, левые обрушивались на правых. Правые утверждали, что демократия не работает, что кортесы стали бесполезными. Женщины из среднего и высшего класса оскорбляли на улице офицеров, обвиняя их в трусости за неспособность свергнуть правительство.

Однако ни одна группа среди правых не способствовала беспорядкам и не приближала военный переворот так, как Фаланга. У нее было много источников финансирования: 10 тысяч песет в месяц от Renovation Espanola, деньги от Банка Бискайи, а позже и от Хуана Марча, 50 тысяч песет в месяц от Муссолини, поступавшие через посольство Италии в Париже [104] См.: Ismael Saz. Mussolini contra la Sunda República. P. 139 f. . Нацисты, правда, не слишком доверяли фалангистам и отказали в затребованном ими миллионе марок. Фаланга нуждалась в деньгах, потому что росла удивительными темпами, в основном благодаря притоку молодежи из движения Accion Popular: весной 1936 года оттуда перешло примерно 15 тысяч человек, увеличив численность Фаланги до 30 тысяч человек [105] См.: Sheelagh Ellwood. Historia de Falange Española. Barcelona, 2001. P. 65 f. .