Энтони Бивор - Гражданская война в Испании 1936–1939

Типы ранений менялись день ото дня и во фронтовом полевом госпитале, и в госпиталях Мадрида. В палатах и в операционных, где я бывала сразу после боев, я видела испанских пехотинцев с ранениями спины, ягодиц, задней части бедер, плеч. Во фронтовых пунктах первой помощи мы встречались с “самострелами” испанских пехотинцев, которые, охваченные животным страхом, стреляли себе в руку или в ногу, чтобы попасть в госпиталь».

Женщина-комиссар рассказывает также о танкисте Соловьеве с переломом правой руки, у которого «развилась ненормальная психическая реакция» – это, очевидно, эвфемизм для шока, называемого сейчас посттравматическим стрессовым нарушением. Соловьева эвакуировали 15 января в мадридский отель «Палас», советскую укрепленную базу. Его бред был любопытным продуктом пропаганды. «Соловьев приходил в сильное возбуждение и без устали пересказывал свои воспоминания. Он бесконечно говорил про то, как его готовили, как он служил в Красной армии, перебирал имена своих командиров, расположения полевых лагерей и подразделений, потом перешел к гражданской войне в Испании, к снаряжению и людям, доставленным на судах, анархистам и троцкистам. Командир бригады приказал переместить Соловьева в отдельную палату… 20 января у него появились симптомы острого бреда: “Ночью сюда приходили анархисты, они забрали меня наверх!” Командир бригады приказал нам эвакуировать Соловьева из Мадрида. Несмотря на участившиеся у Соловьева приступы бреда, мы эвакуируем его одним из санитарных автомобилей бригады. Мы везем его в госпиталь в Арчене: там его смогут изолировать от внешнего мира и оказать должный уход. Пока он находился в отеле “Палас”, к нему не пускали посторонних. Политработники бригады посещали Соловьева и следили за его состоянием» [481] РГВА 35082/1/185. С. 400, 407. .

Сейчас важно понять, как выглядели бои глазами милиционеров, влившихся теперь в Народную армию. Большинство были промышленными рабочими, имевшими мало опыта сельской жизни. Даже отслужившие в армии не были обучены приемам элементарного обустройства, тем более выживания в бою. Их колонны и новые «смешанные бригады» маршем или на грузовиках покидали Мадрид. Карты были такой редкостью, что уже на уровне роты достать их было почти невозможно, да и те, что выдавались, никто не умел толком прочесть. На выделенных для обороны позициях солдаты, имевшие максимум винтовку, патронную сумку и одеяло, приступали к рытью окопов штыками и голыми руками. Об отхожих местах никто не заботился, так как для этого нужно было бы дополнительно ковырять каменистую испанскую почву, да и их посещение представляло бы опасность. Чаще всего нужду справляли прямо в окопах, что приводило в ужас интербригадовцев, привыкших на Первой мировой зарывать нечистоты в землю.

Кастильская зима известна холодными ветрами с гор, и милиция мерзла в окопах, одетая часто в одни комбинезоны и обутая в брезентовые ботинки alpargatas с матерчатой подошвой, которая быстро сгнивала. Повсюду была грязь, о чистоте нечего было мечтать: остро не хватало цистерн с водой и тем более мыла.

Теоретически в каждом батальоне было три стрелковые роты и одна пулеметная, но к полному комплектованию приближались только Интербригады и отдельные коммунистические формирования. Пулеметы превращались в главное средство отражения лобовых атак, и отсутствие в Народной армии как самого оружия, так и опытных пулеметчиков было огромным недостатком. Марокканские «регуларес» прославились на войне именно как умелые пулеметчики, не говоря об их способности использовать «мертвое пространство». Голые участки, на которых они так успешно сражались с испанцами в колониальных войнах, научили их максимально использовать мельчайшие складки на местности. Это не только резко снижало их потери, но и, вместе с их пугающей славой мастеров кинжала, внушало республиканским войскам леденящий ужас. Они умели бесшумно просачиваться на кое-как обустроенные позиции республиканцев и заставать обороняющихся врасплох.

Командование националистов, демонстрировавшее в большинстве такую же приверженность замшелым догмам, как и противная сторона, использовало «регуларес» далеко не в полную силу. Бои чаще всего сводились к эпизодическим атакам, нередко на открытых ничейных участках, за которыми следовали контратаки. Единственным заметным отличием от тактики Первой мировой войны была лучшая координация совместных действий пехоты и танков, а также массированное применение в операциях артиллерии и бомбардировочной авиации. То и другое относилось, правда, почти исключительно к националистам, которым помогали советники из легиона «Кондор».

В то время складывалась новая порода республиканских командиров – молодых, напористых, беспощадных, храбрых, но одновременно – безнадежно косных и так же лишенных воображения, как старые офицеры армии метрополии. Выдающимися образчиками этой породы людей, олицетворяемой Модесто и Листером, были коммунисты из 5-го полка. Некоторые, вроде Мануэля Тагуэньи [482] Тагуэнья Мануэль – в испанскую войну – командир корпуса у республиканцев; в СССР – курсант, а затем преподаватель Военной академии им. Фрунзе; в 1947-м выехал из СССР; разочаровавшись в коммунизме, выпустил мемуары «Свидетель двух войн». ( Прим. ред. ) , вступили в компартию в первые месяцы войны, начав службу в батальонах социалистической молодежи, приписанных к 5-му полку на время летних боев в горах. На этот жесткий, традиционный подход к военной тактике сильно влияла сталинистская ортодокальность. Казнь маршала Тухачевского и его сторонников, выступавших за новый подход к танковой войне, вернула коммунистическую военную теорию к устаревшей, зато политически надежной тактике. В России опять ввели правило отдавать честь, которое тут же перенял 5-й полк. Офицеры XI Интербригады даже маршировали по мадридской Гран-Виа на параде 8 ноября с саблями на боку. Политучеба в новых республиканских бригадах велась по революционным канонам, а маневры проводились по шаблону царской армии.

В промежутке между двумя этапами наступления на шоссе в Ла-Корунью республиканцы предприняли безуспешную операцию на юге, против сил Кейпо де Льяно, напавших на богатую оливками область Андухар. Она стала дурным предвестием для недавно вступившей в бой XIV Интернациональной бригады генерала «Вальтера» [483] Кароль Сверчевский, генерал-полковник Красной армии. В 1947 г., будучи заместителем министра обороны, командовал операцией, направленной против Украинской повстанческой армии (УПА), во время которой 28 марта был убит бойцами УПА. ( Прим. ред. ) , польского коммуниста, впоследствии командовавшего 2-й Польской армией в Берлинской операции Красной армии. В бригаду входил батальон французов «Марсельеза», а в нем воевала британская рота. Главный бой у деревни Лопера, грянувший сразу после Рождества, известен гибелью двух английских поэтов-коммунистов, Джона Корнфорда и Ральфа Фокса, а также устрашающими признаками той кровавой комедии, в которую превращалось в Интернациональных бригадах правосудие.