Денис Горелов - Родина слоников (сборник)

Не без оснований. Пятнадцать лет спустя нельзя не оценить джентльменскую корректность сценарной интриги. В тот момент, когда полуголый оклахомский Тарзан резал глотки русским десантникам в «Рэмбо-П» (1985), а бравые соколы из «Top Gun» (1986) валили в Атлантику целые эскадрильи МиГов, нарезной квартет Шатохина пускал кровь всего-навсего чокнутым отморозкам, вышедшим из повиновения Пентагона. И уж ни в какое сравнение картина не шла с одновременно вышедшей психопатологической сагой «Красный рассвет», которую пятнадцать лет не отваживались привезти сюда ни разудалые видеопираты, ни равнодушный к национальному унижению канал НТВ. Позже этот шедевр вышел в серии «Современная классика MGM» и выглядит самым ярким антиамериканским документом со времен смерти Чингачгука и Белого Клыка. Сказ о том, как «пархатые большевистские казаки» [20] Термин генерала вермахта в седьмой серии «Семнадцати мгновений весны». захватили Колорадо, расстреляли всех взрослых под михалковский гимн, а после кувыркались наземь под напором школьного спортклуба «Росомахи», агрессивной шапкозакидательской бредятиной превзошел даже фильм «Пятерка отважных», который в принципе превзойти невозможно. Восемь пионеров-героев в арафатках фасона «моджахед» наводили ужас на кровожадную русскую армию, добивали раненых и пили кровь свежеубитых оленей, как молодые Зигфриды. В конце им ставили памятник, потому что русско-кубинским изуверам все же удавалось накрыть этих ниндзя-черепашек, сняв с фронта несколько дивизий.

Шатохин с прапорщиком Кругловым вели себя скромнее. Пара потасовок в ракетных погребах, стык с небольшим торпедным катером туда-сюда, а часовню — ту развалили до них, в четырнадцатом веке. Нам чужого не надо, мы сами грубияны. Авторы лишь однажды перешли границы приличий. Чтобы сорвать в интересах оружейных монополий мирные переговоры в Женеве, ЦРУ задумывало подбить ракетой пассажирский теплоход из Сингапура, а вину свалить на курсирующую поблизости советскую эскадру. Прозрачный намек, будто южнокорейский боинг тоже не наша работа, был подлинным бесстыдством. В остальном обмен уколами проходил в пределах дозволенного. Свертывание ПРО и в самом деле затормозило американскую технологическую революцию и никак не могло радовать господ в брюках гольф. Пух и перья от ракетных стартовых площадок нисколько не вредили правдоподобию: в конце концов, на то флотский спецназ и натаскивали годами — вручную мировые пожары тушить. Злоумышленники захватывали американские боеголовки с той же легкостью, с какой иранские и югославские террористы сегодня воруют их у нас в фильмах компании Dreamworks (дверь в ядерное хранилище просто взорвали шматом пластита). Что до неприязни к психам из ЦРУ, то ее, как выяснилось, полностью разделяет американское киносообщество — достаточно вспомнить фильмы «Захват» или «Козерог-1»; думаю, КГБ они тоже не любят в одинаковой степени. «Такая работа», — вздохнул бы Джеймс Бонд. Усатые бы его по головке не погладили, это уж наверняка.

В роли Шатохина выступил ортодокс старосоветского военно-спартанского строя Михаил Ножкин, Круглова — прославленный ролями застенчивых следователей, хоккеистов и старшин Александр Фатюшин. Особенно увлекательно смотрелось единоборство советского и американского сержантов — бурята и индейца — в исполнении бригадиров мосфильмовских трюкачей Нартая Бегалина и Александра Иншакова. Стать и ловкость рядового Данилова добавили девичьего обожания Сергею Насибову — соблазнителю Гоше из «Школьного вальса». В военной игре условный противник был условно потоплен, наша взяла, не плачь, девчонка, встречай, славянка. За партию, за край родной железная дивизия готова в бой.

Жаль только, не нашла отражения историческая ревность морской пехоты к головной конторе — флоту. «Люблю я морячков, — шипел морпех-лейтенант в „Нескольких хороших парнях“. — Когда надо лезть к дьяволу в задницу — они никогда не откажутся нас подбросить».

1984, «Мосфильм». Реж. Эльдар Рязанов. В ролях Лариса Гузеева (Лариса Огудалова), Никита Михалков (Паратов), Андрей Мягков (Карандышев), Алиса Фрейндлих (Огудалова-мать), Алексей Петренко (Кнуров), Виктор Проскурин (Вожеватов), Георгий Бурков (Робинзон). Прокат 22 млн человек.

Стоит русскому актеру нагрузиться до состояния «лабардане», как он сию же минуту грянет застольную песнь «Соколовская гитара». Проверено временем: чем изысканней и старше стены, в которых городское собрание потчует сукиных мельпомениных детей, тем скорей их огласит рев старинный: «Всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги, господа». Сему некстати реанимированному обычаю полвека — ровно столько, сколько прошло с тех пор, как терзания О. Бендера, куда деть в России краденый миллион, потеряли актуальность.

Тогда, посреди 70-х, в виду успеха столиц в распомаживании дворянских гнезд передовая общественность Урала и Волги преисполнилась святым лабазным духом — тем, что двигал рекламную кампанию пива «Сибирская корона»: чай, и мы не пальцем шиты, знай Прова, Европа. Под соусом социальной критики и величания поперву прогрессивного лопахинского младокапитализма потек православный вой по купецкому блатному куражу, шелковым халдеям с «чего изволите-с» да калачам с изюмами; полетели по печкам ассигнации. Честной народ, как встарь, робел и дивился: Борода Лопатой, аки гоголевский Нос по столицам, стала гулять сама по себе, топорщиться и быковать. В одних только «Приваловских миллионах» (1972) на три часа банкротства пришлось два канкана, два виста с актеркой на кону, две верховые прогулки, две заслуженные артистки в распущенных сорочках, мазурка с фигурами, убийство из ревности, зарубленный ни за что медведь и мелко нашинкованная тысяча под соусом альбукерк. Зашевелились по сырым углам швыдкие лапотники-охотнорядцы, записные либералы припомнили папашку-царя и его зама по культмероприятиям, звезду мировой порнографии Г. Е. Распутина. По дневникам разночинных светил от Нагибина до Евтушенки засмердели проговорочки типа «надобно посечь»: отцы-интеллигенты в мечтах примеряли архалук с кистями да шпицрутен по руке. Как часто бывает в годы становления мидл-класса, оттертая, растворенная в новых собственниках традиционная элита мечтала заново возвыситься, да не знала как: западные умники в схожей ситуации 50-х авторское кино выдумали да в троцкизм-маоизм подались, а у нас поди ж ты — о лихачах-батогах вспомнили, да ведь еще кто! — кого ни колупни, кучеровы внуки. Вековая русская непривычка к умеренности, обязательная византийская охота своим прибытком голому в харю тыкать и на посылки его за алтын нанимать: служить все рады, а ты-тка поприслуживайся! — заново крепла в умах и легко объясняла любые ответные бунты. От единого взгляда на купную массу наследников по прямой делалось разом стыдно, потешно и гадко — такие эмоции удавалось единовременно вызывать, кажется, только А. Н. Островскому, бесславному укротителю русского капитала. Большой деньги, из которой и произросли все эти шубы в грязь, кони в пальто, верблюды с багажом и незнакомки в орлянку; а после — союзы борьбы за освобождение рабочего класса.