Клара Моисеева - Люди ищут забытое царство

На одной картине древний художник увековечил священный обряд оплакивания юного и прекрасного Сиявуша, который символизировал уходящее лето.

В древних восточных летописях описан обряд согдийцев, оплакивающих смерть божественного юноши. Здесь рассказывается о том, как люди предаются скорби и отчаянию, оплакивая умершего. Как они рвут на себе одежды и надрезают себе лица. Это описание совпадает с той картиной, которую раскрыли на стене согдийского храма. Юноша в богатой одежде лежит спокойно и недвижимо. Лицо его видно из-за арки, которая отделяет его от простых смертных плакальщиков. Здесь видны и согдийцы с правильными чертами лица, и люди из кочевых племён с красноватыми лицами и чуть раскосыми глазами. Они скорбят и оплакивают умершего. По всей видимости, для этих людей юноша был священным.

Многочисленные росписи, показавшие обряды древних согдийцев, всегда рассматривались учёными с учётом тех легенд и сказаний, которые сохранились с давних времён и которые были когда-то записаны жрецами и дошли до наших дней такими же безыскусными, какими создал их народ. И когда строки летописи дополняли изображения, найденные среди развалин, учёные смогли обобщить всё это и построить стройную картину, рисующую обряды и верования согдийцев. Так мы смогли узнать о забытой религии зороастрийцев.

В священной книге зороастрийцев «Авесте», написанной за несколько веков до нашей эры, говорится о чудесной земле справедливости и благоденствия и о борьбе со злым змеем (злым духом, которого называли дэвом). Там есть такие строки:

«Когда всходит ячмень, дэвы содрогаются, когда тучнеют хлеба, сердца у дэвов замирают, когда мелют зерно, дэвы стонут, когда всходит пшеница, дэвам погибель. В доме том, где уродилась пшеница, им уже нет житья, от того дома они бегут, где хлеб в изобилии. Это равно тому, как если бы в глотке у них калёным железом ворочали».

Любимый герой древнего народа Рустам, прославленный своей битвой с дэвами, был воспет в сказаниях. На согдийском языке сохранился отрывок сказания о Рустаме:

«Рустам преследовал дэвов до самых ворот города. Многие пали под копытами его коня… Войдя в город, они заперли за собой ворота. Рустам покрыл себя здесь великой славой. На обратном пути пришёл он на прекрасный луг и расположился на нём, расседлав коня и пустив его пастись. Сам же снял своё снаряжение, поел, насытился, расстелил одежду, лег и уснул. Дэвы собрались тогда толпой и сказали друг другу: „Великий позор, великое горе нам! Один-единственный всадник одолел нас, осадил город!..“».

Позднее, более двухсот лет спустя, великий таджикский поэт Фирдоуси в своей исторической поэме «Шахнамэ» очень образно описал подвиги легендарного героя Согдианы:

В 1955 году, во время раскопок одного из кварталов древнего Пенджикента, было открыто помещение с превосходными росписями, сделанными в четыре яруса. В этом большом квадратном зале, площадью более 60 квадратных метров, высотой около четырёх метров, сохранилась живопись, повествующая о подвигах легендарного Рустама.

К счастью, многие сцены, изображающие борьбу героев с чудовищами, хорошо сохранились. Здесь можно увидеть «аждахо» — дэва, или дракона, в виде сказочного существа с головой льва, человеческой половиной туловища и хвостом змеи.

Здесь много отважных воинов, но главное место в этих подвигах отводится предводителю. (Может быть, это и есть сказочный Рустам?) В четырёх эпизодах он один вступает в единоборство со своими противниками. Он отличается от других воинов своей одеждой, головным убором, богатым вооружением.

У него красная лошадь, и на ней превосходная сбруя. У него кафтан жёлтого цвета, украшенный мелкими чёрными пятнами. Может быть, герой одет в шкуру хищного животного? Трое из его спутников одеты в кольчуги и шлемы.

В одном из эпизодов сражения герой бросает лассо, в другом — настигает дракона. Опутав своим хвостом все четыре ноги лошади, чудовище схватило руками плечи всадника, разинув свою страшную пасть над его головой. Всадник оборонялся, он нанёс чудовищу раны, из которых вырываются языки пламени. Но уцелеет ли отважный герой? Глядя на эту картину, кажется, что человек бессилен перед страшным дэвом. Но уже в следующей сцене мы видим героя едущим во главе своих спутников, а у ног лошадей лежит поверженное чудовище.

Так перекликаются устные предания с художественным вымыслом древних согдийцев.

Яркие краски поблёкли, но всё же они удивительно хороши. И так страшно подумать, что это сокровище может погибнуть, что стена осыплется и навсегда исчезнет прекрасное творение. Этого нельзя допустить. Надо найти средство сохранить эту живопись. А пока художница экспедиции Гремячинская копирует ещё не снятые со стен росписи древнего Пенджикента. Она делает акварельные зарисовки, стараясь возможно более точно передать и рисунок и цвет. Ей надо торопиться, потому что яркое солнце портит эту красочную картину. Буквально на глазах она блёкнет и теряет яркость.

Мечта археологов — узнать о том, какими были древние согдийцы, — осуществилась. То, что рассказали картины, — об этом не смог бы написать самый талантливый летописец древности. Кому бы пришло в голову дать описание лиц, одежды, убранства домов? Кто бы смог так подробно, так образно рассказать о том, какие были обряды, как происходили жертвоприношения, как веселились и как оплакивали умерших?

ы скажете, что современная фотография и цветное кино могут отлично запечатлеть и процесс раскопок, и найденные среди руин росписи… Нет, этого недостаточно. Для истории важно сохранить подлинники. Если вам доведётся прийти в музей, вы захотите увидеть именно ту хрупкую лёссовую стену, расписанную древним мастером, которая обрушилась на глиняный пол 1200 лет назад. Для того чтобы оценить великое искусство своих предков, вы должны увидеть подлинник. И когда вы увидите эту живопись, восставшую из праха и пепла, вы будете признательны не только древнему мастеру, но и современному реставратору. Ведь без него никто бы не смог этого увидеть, кроме археологов, которые раскопали бесценное сокровище.

Штукатурка среднеазиатских стен состоит из лёсса с примесью небольшого количества мелко нарубленной соломы. За долгие столетия солома истлела, и от этого штукатурка стала ещё менее прочной. Когда-то в давние времена художники использовали растительный клей, который примешивался к краскам и придавал прочность стене, не давал ей осыпаться. С тех пор прошли столетия, и то, что прежде было прочным, рассыпалось. К тому же засоленность почвы и вместе с ней стен разрушенных домов портила яркие естественные краски, которыми пользовались древние художники. Реставраторам пришлось разработать целую систему обработки стен, которая бы позволила сохранить росписи и перенести их из раскопов в музеи, где их могут увидеть многочисленные посетители.