Эрнст Добльхофер - История письма: Эволюция письменности от Древнего Египта до наших дней.

Тот, кто хочет уже сейчас поближе познакомиться с таинственным народом этрусков, побольше узнать о нем и его характере, должен пока довольствоваться своеобразным искусством, сохраненным могильными склепами и только сейчас оцененным по достоинству. И прежде всего несравненной стенной живописью, которая раскрыла перед нами «видения безоблачного веселья, уже слегка подернутого дымкой скорой гибели», донесла до нас «прощальное послание» некогда могучих владык Центральной Италии.

Но пора к другой загадке письма! Она возбуждает интерес, между прочим, тем, что все сохранившиеся памятники этой письменности представлены печатями и амулетами из стеатита; во многих случаях это настоящие маленькие шедевры. И здесь нам предстоит совершить огромный скачок: в пространстве (от Центральной Италии до северо-западной Индии) и во времени (от середины I тысячелетия до нашей эры назад, к середине III тысячелетия). «Двадцать пять лет раскопок, исследований и изучения сделали историю Индии богаче на две тысячи лет — достижение, которое может рассматриваться как самое выдающееся в археологии». Решающими двадцатью пятью годами, о которых здесь идет речь, были два с половиной десятилетия, с 1922 по 1947 год. За этот поразительно короткий промежуток времени была открыта совершенно новая культура, так называемая культура Хараппы и Мохенджо-Даро, некогда распространенная в долине Инда.

Рис. 186. Надпись кхароштхи (38 г. н. э.).

Рис. 187. Древнейший образец письма брахмы (надпись на монете).

Расположенный в Пенджабе огромный холм с небольшим городком Хараппа на вершине, скрывавший развалины древнейшего поселения, обратил на себя внимание уже в 1820 году, а в 1853 году стал наконец объектом изучения. Отдельные найденные здесь на протяжении десятилетий печати (обычно с изображением животного и знаками рисуночного письма над ним) были изданы уже в 1875 году, и первое же знакомство с ними вызвало настоящую сенсацию и, разумеется, тут же дало повод к самым смелым гипотезам относительно происхождения находок. Одна из таких гипотез — о том, что во вновь обнаруженной письменности следует видеть прародительницу индийской письменности брахми, — до самого последнего времени отстаивалась (правда, без особой надежды на успех) некоторыми специалистами.

К сожалению, вначале дары Хараппы не показались археологам столь богатыми, как это можно было бы предполагать, и ей пришлось разделить судьбу почти всех классических мест раскопок: в течение длительного времени она служила каменоломней для соседних городов и деревень, а в 1856 году, когда англичане приступили к строительству железной дороги Карачи — Лахор и развалины древнего селения пошли на щебень, уничтожение ценнейших памятников было поставлено «на широкую ногу». Лишь в январе 1921 года под руководством Рай Бахадур Дайа Рам Сахни начались плановые, основанные на научных достижениях в области археологии и потому весьма успешные раскопки, затем, в 1926–1934 годах, еще более успешно продолженные Мадху Саруп Ватсом.

[Эта весьма загадочная письменность известна по каменным и медным печатям из современного Пакистана, по единичным находкам пятидесятилетней давности в различных районах долины Инда и по систематическим раскопкам, богатым такого рода памятниками, у современных населенных пунктов Хараппа (в Пенджабе) и Мохенджо-Даро (вблизи долины Инда). Так как несколько таких «протоиндийских» печатей обнаружено и в датируемых слоях месопотамского культурного круга, в Телло, Кише, Умме, а также в Сузах (куда они, очевидно, попали в порядке торгового обмена), то оказалось возможным датировать находки раскопок в долине Инда, а тем самым и интересующие нас печати, приблизительно серединой III тысячелетия до н. э. или несколько более поздним временем. Протоиндийская письменность засвидетельствована только в так называемом слое Хараппы. Она не только отсутствует в предыдущем слое, но и исчезает тотчас же в последующем периоде, который моложе всего лишь на несколько веков. Так как наука считает, что индо-арийцы, говорившие на индоевропейском языке, появились на добрую тысячу лет позднее, то можно предполагать, что короткие надписи на печатях были, по всей вероятности, выполнены писцами, принадлежавшими к доиндоевропейскому этническому слою.]

Открытием второго места находок, которое затем дало название этой исчезнувшей культуре, мы обязаны случаю. Раскапывая в 1922 году буддийскую ступу (святилище в форме башни) вместе с прилегающим к ней монастырем, датированные первыми веками до нашей эры, индийский археолог Р.Д. Банерджи обнаружил, что эти древние сооружения сами в свою очередь были возведены на холме строительного мусора, состоявшего из более древних, «доисторических» обломков. Сэр Джон Маршалл, руководитель археологических работ в Индии, мгновенно понял значение нового места находок, названного Мохенджо-Даро, то есть «селением мертвых» (в Центральном Синде, примерно в 600 км к юго-западу от Хараппы и в 40 км от Ларканы). А поняв, сэр Джон не преминул самолично возглавить раскопки, которые он и вел с 1922 по 1927 год; затем они были продолжены Э. Маккеем, работавшим здесь с 1927 по 1931 год. Из менее значительных мест самым примечательным оказался район Чанху-Даро (южнее Мохенджо-Даро). Плодом деятельности обоих исследователей явилось несколько выдающихся трудов:

J. Marshall, Mohenjo-Daro and the Indus Civilization, vol. — III, London, 1931; E.J.H. Mackay, The Indus Civilization, London, 1935 [26] Эта работа Э. Маккея была переведена на русский язык: «Древнейшая культура долины Инда», М., 1951. ; перу последнего принадлежит также работа Further Excavations at Mohenjo-Daro, Delhi, 1937–1938 . Совсем недавно к этим работам добавилась важная монография Хантера ( G.R. Hunter, The Script of Harappa and Mohenjodaro and its Connection with other Scripts, London, 1954 ).

Рис. 188. «Каменный эдик» Ашоки из Гирнара.

Эти работы, бесспорно, дадут очень много всякому, кто пожелает вдумчиво изучить всю совокупность явлений, раскрывающих перед нами величие протоиндийской культуры. Мы же подвергнем здесь краткому рассмотрению только письменность. Она доныне не расшифрована.

Как мы уже говорили, образцы этой письменности представлены исключительно печатями. Как полагает Маккей на основании того, что печати просверлены, они могли служить также и «амулетами», правда, при этом не установлено, с какой целью делались сверления; то ли для ношения, то ли, возможно, для прикрепления к товарам, мешкам или другим предметам. Вместе с тем эти образцы являются или простыми надписями или приписками, сопровождающими изображения животных.